Так вели себя почти все члены команды, это давало им возможность почувствовать себя вершителем судеб, даже самым никчемным из пиратов, трусивших при виде каждого встречного паруса.
Разобравшись с одной ячейкой, кок обошел синдон и открыл клетушку со стороны Густава.
– Живы еще, мерзавцы? Получите свое дерьмо…
Все как обычно, кок не блистал разнообразием. Те же фразы он говорил и узникам другого синдона, расположенного на корме. Туда отправляли проштрафившихся, поскольку из-за сильной качки уже через несколько дней тошнить там начинало даже бывалых моряков.
– А ты что зенки выпучил?
Питер повернул голову – через частую деревянную решетку ему не было видно, к кому обращался кок.
– Ты не с севера, случаем, уж больно морда знакомая?
– Я литонец, ваша милость, из Пярту! – торопливо заговорил Густав, ему показалось, что более близкое знакомство с коком принесет послабления.
– У меня свояк из тех же краев, такая же сволочь…
С этими словами кок заехал кулаком в лицо высунувшемуся Густаву и захохотал.
Крафт с Питером переглянулись, и на их лицах появились улыбки, ведь это Густав продал их в рабство на пиратский корабль. Хотел заработать денег на дорогу в родной Пярту, поближе к коровкам, но прогадал и попался в сети сам, разделив участь своих жертв.
Кок ушел. Питер вытянул занемевшую ногу, а другую подложил под себя – вытянуть одновременно обе ноги возможности не было, в ячейке не хватало места.
– Они уже воняют, Зеб, почему ты не достанешь воды? – Это был голос неугомонного кока, который не оставлял в покое даже матросов.
– Я смываю их после полуденных склянок…
– Но сегодня же пекло – смой, прошу тебя, я не могу готовить похлебку, запах дерьма забивает запах чечевицы!
Питер внимательно прислушивался к этой перепалке; более ранняя смывка их дерьма, которое падало сквозь решетчатый пол на деревянный поддон, приносила недолгую прохладу от морской воды. Однако Зеб, похоже, к словам кока не прислушался.
Питер вздохнул: значит, придется жариться в этом пекле еще целый час. Между тем ослабевший узник уже едва дышал, и ему небольшой душ совсем не помешал бы.
– Эй, Зеб, достань воды, – раздался голос капитана, гросса Эрваста, того самого, который торговался с Густавом. Питер заметил, что капитана на галере боялись как огня, хотя он никогда не повышал голос – любой матрос исполнял его приказания бегом.
Послышался плеск упавшего за борт ведра, затем торопливые шаги, и, наконец, из-под решетчатого пола в ячейку попали освежающие брызги.
