– Я, по совету докторов, нынче только коньяк пью, – сказал он мне, шампанское и даже хереса – все предоставил детям. Бутылка коньяку за обедом – вот мой урок и затем, до вечера, n-i-ni, c'est fini ни-ни, кончено… Замечено из опыта, что шампанское бьет преимущественно в голову, et vous savez, при наших занятиях, c'est la derniere des choses si la tete n'est pas en ordre последнее дело, если голова не в порядке… Напротив того, коньяк прямо ударяет в ноги, и таким образом голова всегда остается свежа.
– Но мне кажется, что целая бутылка коньяку…
– C'est trop, vous trouvez! Вы находите, что это чересчур! Но поверите ли, мне этого почти недостаточно. Я пробовал, впрочем, доходить до двух бутылок, но тут встретился с чрезвычайно любопытным явлением. Что для меня одной бутылки мало – это факт, но важно то, что когда я приступаю к второй бутылке, то никогда не могу определить ту рюмку, при которой я делаюсь пьян или, лучше сказать, тот совпадающий известной рюмке момент, когда коньяк ударяет прямо в язык. Что-то среднее между двенадцатой и двадцатой рюмкой. Поэтому я принял себе за правило, до поры до времени, держаться одной бутылки, которую я, во всяком случае, могу выпить с уверенностью.
– А знаешь ли, многие в этом случае предпочитают водку…
– Знаю, mon oncle, и даже не раз думал об этом. Au fond В сущности., тут нет ничего удивительного, потому что водка имеет за себя многие и очень-очень веские преимущества. Во-первых, на меня лично она производит то действие, что у меня только уши потеют. Во-вторых, водка гонит мокроту, тогда как коньяк ее сосредоточивает. В-третьих – et c'est l'essentiel и это главное., – ее всякий может выпить втрое более, нежели коньяку, и, следовательно, всякий получает возможность и втрое больше убить времени. Mon oncle! notre plus grande ennemie – c'est cette sacree journee qui n'en finit pas! Дядюшка! наш величайший враг – это проклятый день, которому нет конца! A потому водка в этом смысле неоцененна. Но водка имеет один громадный недостаток: ее не принято пить столько, чтоб сделать из этого постоянное времяпрепровождение. Ну, а я, mon oncle, все-таки понимаю, что сзади меня стоят десятки поколений корнетов, которые и из глубины могил кричат: noblesse oblige! звание дворянина обязывает! И вот почему я пью коньяк.
– Vous etes un noble enfant, Jean! touchez la! Вы благородное дитя, Жан! вашу руку!
Мы обнялись и поцеловались. Я очень обрадовался, что наш разговор от водки незаметно перешел на политическую почву, потому что, признаюсь, мне было очень любопытно посондировать политические убеждения Вани. Что он консерватор – в этом я, конечно, не сомневался, но знает ли он сам, что он консерватор, и откуда пришло к нему его консерваторство, то есть сидело ли оно в нем от создания веков или просто пришло, как говорится, с печки – вот что особенно сильно интересовало меня и как родственника и как человека, лично заинтересованного в успехах русского консерватизма.
