Илья не любил его. Кроме того, Гутман был нечист на руку. Илья не хотел подходить, но заметил в толпе вихрастого, загорелого парня в белой рубашке с распахнутым воротом.
— Привет, Фридрих! — окликнул его Илья.
Тот обернулся, обнял друга. Друзья отошли в сторону. Они были похожи: оба русоголовые, со вздернутыми носами и серыми глазами, только Илья выглядел более подтянутым и был не так смугл, как Фридрих, целыми днями работавший на солнце.
— Пойдем домой. Ты, наверно, устал с дороги, — пригласил Шульц, и они вышли из парка.
Жил Фридрих один. Когда-то половину этого дома занимала семья Светловых. Отцы Ильи и Фридриха были друзьями и первыми в колонии коммунистами. В двадцатых годах их мобилизовали в часть особого назначения, и оба они погибли в одной из схваток с бандитами. Вскоре умерла мать Фридриха, а потом и Ильи. Горе еще больше сблизило юношей. В последних классах средней школы они вступили в комсомол, а по окончании школы Илья уехал в Баку, где по путевке комсомола служил в органах ОГПУ. Фридрих остался работать в винодельческом товариществе.
— Как Ольга? — спросил Илья, усевшись в старинное кресло, которым, видимо, пользовался еще дед Фридриха. Ольга была невестой Фридриха.
— Собираюсь навестить ее. Она у родителей в Тифлисе.
— Как давно я здесь не был, — сказал Илья, осматривая комнату.
— Да, два года. Ты уехал в 1927 году.
— Что у тебя нового?
— Ничего особенного, если не считать письма от дяди Ганса из Германии. Он приглашает меня и маму к себе. Дядя не знает, что мама умерла. Ему известно только о смерти отца. Мать написала ему тогда, но не сообщила об обстоятельствах смерти. Дядя пишет, что остался совсем один, и обещает помочь мне получить высшее образование.
— Ну, и что ты ответил?
— Пока ничего. Ты же знаешь, ехать туда я не могу. Это значит потерять Ольгу. Да и делать мне там нечего. Высшее образование я получу и дома.
Илья задумался.
— Ты пока не отвечай дяде и никому об этом не говори. Хорошо? — неожиданно попросил он.
— Почему? — удивился Фридрих.
— У меня есть соображения. Я расскажу тебе потом.
— Интересно, скажи сейчас, в чем дело? — не успокаивался Фридрих.
— Имей терпение. Обязательно исполни мою просьбу: никто в колонии не должен знать о письме. — И Илья, чтобы переменить тему разговора, стал расспрашивать об общих знакомых.
Приехав в Баку, Светлов доложил своему руководству по службе о письме Ганса Шульца, дяди Фридриха. Ему ответили: подумаем.
Прошло около месяца. Неожиданно Илью вызвал Алиев, один из руководителей Азербайджанского ГПУ.
