Ринг был таким же освещенным квадратом, и Кирш появилась в нем так же неожиданно: длинные спортивные ноги и узкие бедра, широкие плечи и тонкая девичья талия… Заметив тогда в зале Долинскую, Кирш улыбнулась ей, попросила у развлекающей зал трансухи микрофон и, глядя на нес, объявила: «Этот бой, с вашего позволения, я посвящаю даме, у которой сегодня праздник!» В ту же секунду Долинская простила свою обиду и с трудом дождалась конца боев, в надежде увезти эту ловко управляющую своим телом девушку-мальчика к себе. Она уже умилялась мысли, что природа создала существо со столь милым пожилой даме упругим телом юноши и с такой желанной для искушенной дамы неприступностью, женским знанием каждого дамского нерва, на котором можно сыграть ярче и больней… Однако Кирш никуда не собиралась ехать. После боя она как ни в чем не бывало развалилась в кресле и улыбалась, наблюдая за девушкой, пытающейся присесть к ней на колени. Долинская рассвирепела: «Так не поедешь?! А что тогда значили твои слова перед боем?» «Ничего, — Кирш пожала плечами. — Кроме дружеского жеста, нормального человеческого отношения». «Ненавижу тебя, ненавижу!» — Галина с ужасом почувствовала, что готова расплакаться, как малолетка, и поспешила тогда покинуть клуб, пообещав себе непременно расквитаться с этой дрянью за оскорбление…
Сигара чуть не обожгла палец, и Долинская поспешила вернуться из мира воспоминаний, на всякий случай оглядевшись; не заметил ли кто-нибудь ее недолгого, по все же отсутствия в настоящем. Впрочем, ей было наплевать на всех, кроме себя, сидящей за столиком, и Ее, стоящей на ринге и по-прежнему безразличной к ней, Долтнской…
— Эта и сдать может, если в курсе, — задумчиво протянула Настена, кивнув на Галину…
— Надеюсь, что нет, хотя у нее к Кирш свои счеты… — Ли Лит привстала, чтобы пробиться к рингу и предупредить Кирш о присутствии Долинской, но тут судья скомандовал: «Fight!», и в зале наступила гробовая тишина.
Кирш не почувствовала привычного желания драться; у нее не было желания нападать, но не хотелось и прятаться, просто была потребность почувствовать себя живой и совершить что-то отчаянно-бессмысленное…
О ее намерении прийти в клуб до последнего момента не знал никто — даже она сама. С той секунды, как Кирш стала подозревать в причастности к смерти Лизы конкретного человека — Долинскую, ей невыносимо было отсиживаться на Стеллиной даче, и она, распрощавшись поутру с Кот, отправилась в Москву своим ходом. Долинской не оказалось дома, и Кирш целый день слонялась по городу, покупая во всех встречных палатках жестяные банки с отвратительным ей самой газированным алкоголем. Когда позвонила ее привычная спарринг-партнерша с просьбой заменить ее, Кирш уже было все равно, что предпринять в этот вечер: она была безнадежно пьяна, Пантера пыталась что-то объяснить: и то, что Кирш много круче ее и всегда побеждает, и то, что Пулю обязательно нужно «сделать». Кирш были безразличны доводы Пантеры: ей просто надо было подраться.
