Алиса с презрением посмотрела вслед Рафаэлю, исчезнувшему в позолоченной арке, и оглянулась на Стеллу. Та развела руками.
— Она ему выставку сорвала: сделала несколько достойных работ, но поссорилась с девчонкой, которая ей позировала, и расколотила всю свою мастерскую… . Алиса отвернулась к окну, чтобы скрыть вспыхнувший на щеках румянец.
Еще с четверть часа женщины делали вид, что изучают неясные пейзажи на прозрачных ширмах, и говорили про Кирш.
Раньше для Алисы интересным в человеке всегда оказывалось то, когда обычные человеческие проявления были в нем многократно усилены. Например, «он» не просто любил свою жену, а любил ее без памяти и всю жизнь, или не просто каждый день ходил на работу, а ежедневно стремился совершить профессиональное чудо; все особенно притягательное в человеке было похоже на более громкое, более чистое звучание знакомых мелодий. Кирш же звучала тихо и хрипло, но эту мелодию Алиса прежде не слышала. Почему-то ей вспомнилось путешествие в буддийский храм, одиноко притаившийся далеко на бурятских ветрах… Сейчас ей словно слышалось завывание степи с еле слышным позваниванием колокольчиков, а вокруг — ослепительно чистый снег, на котором Стелла делала первые наброски портрета с неверными еще линиями.
Кирш была интересна Алисе как инопланетянка, хотя и обладающая вполне земной манкостью. Это существо, судя по всему, жило совсем в другой системе координат, — как казалось Алисе, настолько отличной от «обычной человеческой», что при встрече с ней людям наверняка приходится прибегать к общению на пальцах.
— Мне показалось, у нее глаза печальные, знаете… — Алиса осеклась и испуганно посмотрела на Стеллу: еще вчера они договорились быть на «ты», но Алиса непрестанно сбивалась на «вы», будто осознанно удаляя эту манерную собеседницу от себя.
Стелла, казалось, не заметила оплошности, и Алиса продолжила:
— Знаешь, у прерафаэлитов все женские образы больше похожи на бесполых ангелов, и лица у них всегда с большими печальными глазами…
Прерафаэлиты? Это с которых начался декаданс? Я тебя умоляю: Кирш совсем не декадентка! Она циник, да еще с кулаками!
Алиса не стала спорить, решив, что Стелла в силу душевной скудности просто не может понять Кирш. Несколько секунд она топталась у пейзажа с голыми деревьями и рассуждала про себя, будет ли к месту вспомнить сейчас декадента Бальмонта: «Я ненавижу человечество, я от него бегу спеша; мое единое отечество — моя пустынная душа…» Кирш уже представлялась Алисе персонажем с полотна прерафаэлитов, человеком с сознанием, конфликтующим с миром, отравленным горечью и производными морфия…
