Кирш кивнула с деланным равнодушием.
— А у него тоже ничего не было, а теперь есть и работает — девушка довольна!
— Да девушка и без этого может быть довольна, сама знаешь.
Рэй в задумчивости остановилась и пожала плечами:
— Ну да, девушка ни при чем, это для себя, чтобы соответствовать собственному представлению о себе…
Кирш не стала пререкаться — это был их бесконечный спор с Рэй: должен ли человек любить себя тем, кем он явился в этот мир, или его право —сопротивляться. Кирш соглашалась, что сын дворника может стать президентом, что инвалид может стать спортсменом, — словом, что подняться выше назначенного старта — даже похвально, но это совсем не то, что восстать против программы, занесенной в человека хромосомным кодом: XX или XV — как ни меняй свою внешность. Рэй всегда сопротивлялась, крича, что душа хромосомам не подвластна и только она выбирает, кого любить: мужчину или женщину. Рэй бесновалась: «Выходит, души ошибаются телами! Им нужно помочь!» Кирш давно перестала спорить: она не ходила в церковь, но, вспоминая бабушкино лицо перед иконой, понимала, что верит в Бога. Она не спорила с Творцом, научилась любить свое тело, не позволяя ему излишеств, и признавала, что живет в грехе — таком странном и, возможно, более безобидном, чем миллионы других, но все же отбрасывающем ее к той стихни, которая со свистом гуляет по ту сторону защищающих человека стен.
Рэй же была революционеркой: она считала себя обиженной природой и видела за собой право отстаивать свое. Но ее останавливали два страха: возможная инвалидность и неприятный налет убожества на тех, кто уже перенес бомбардировку гормонами противоположного пола и саму операцию. «Может, это и есть кара Господня…» — думала Рэй, а врачи, заметив однажды ее колебания, в операции отказали.
Выходя, Кирш хлопнула Рэй по плечу:
— Забудь, ерунда это все! Просто люби женщин, и все. Знаешь, почему я на каждом шагу поношу лесбиянство?
Рэй остановилась на лестнице и понуро взглянула на Кирш, ожидая продолжения мысли,
— Чтобы узнать у людей их истинное отношение! А уж дальше или отстраняюсь от них, или начинаю уважать. А себя калечить я не хочу — ни душевно, ни, заметь, физически! И тебе того же советую.
Рэй пожала плечами.
Кирш села в машину и, втянув голову в воротник куртки, нахмурила брови.
— Ты чего? — Кот выкинула в окошко сигарету и взялась за руль.
— Да ну… Взялась зачем-то мораль читать… Испортила человеку настроение.
