Над маленьким острым носом женщины лежала глубокая морщина, и из нее к серебряным вискам расходились густые брови. Стало странно тихо, только лошадь шлепала копытом по грязи, а из окна непрерывно истекал густой, почти мужской голос, презрительно укоряя.
"Вот она - свекровь!" - подумал я.
Губин кончил запрягать и сказал Ионе тоном старшего:
- Ступай оденься, чучело...
Когда Биркины съехали со двора, а за ними, взва-лившись на потную лошадь, ускакал верховой,- женщина исчезла, но пустое окно стало как будто чернее, чем было прежде. Шлепая по лужам босыми ногами, Губин затворил ворота, мельком взглянул на меня и сказал:
- Ну, начнем... чего там!
- Яков! - густо позвали из дома.
Он вытянулся, как солдат.
- Поди-ко сюда...
Губин пошел ко крыльцу, четко топая ногами. Надежда, стоявшая на верхней ступени, повернулась боком к нему, неприятно сморщив лицо, а потом поманила меня к себе, тихонько кивая головою:
- Что он говорит, Яков-то?
- Ругает меня.
- За что?
- За то, что я сказал тебе...
Она тяжко вздохнула.
- Ах - смутьян! И чего ему надо?
Она обиженно надула губы, и круглое пустое лицо ее стало детским.
- О господи... чего людям надо?
По небу ширилась темно-серая туча, грозя бесконечным, осенним дождем. Из окна, ближайшего ко крыльцу, густой струей изливался голос свекрови, слов не слышно было, а только звук, как будто жужжало огромное веретено.
- Это - маменька,- тихонько молвила Надежда.- Она ему задаст! Она меня бережет...
Но я не слушал ее - меня поразили слова, сказанные за окном, спокойно, громко, с тяжелой уверенностью в их правде.
- А ты полно-ка, полно... Ведь это ты от безделья в праведники лезешь...
Я подвинулся ближе к окну - Надежда беспокойно сказала:
- Ты - куда? Тебе слушать не надобно...
А из окна доносилось:
- И бунтовство твое противу людей - у безделья да со скуки, скушно тебе, ты и надумал забаву, будто богу служишь, будто правду любишь, а на деле ты - бесу работник...
Надежда дергала меня за рукав, стараясь отвести из-под окна,- я сказал ей:
- Мне надо знать, что он говорит...
Она усмехнулась, заглянув в лицо мне, и доверчиво зашептала:
- Я ей покаялась: "Маменька, говорю, дошла до меня беда!" - "У, ты, дура",- говорит, да немножечко за косу меня потрепала, только и всего - она меня жалеет!.. Ей - ничего, что я гуляю, ей ребеночка, внучка надо для имущества... наследника...
В комнате Губин крикнул:
- Если грех против закона, так...
Заглушая его, мерно потекли веские слова:
