Когда видишь этих женщин и детишек в лохмотьях, копающихся на пепелищах, смотрящих голодными глазами, в груди глухо поднимается ненависть к фашистам...
Нет, наш народ все-таки не такой! У русских не было пренебрежения к другим народностям. Недавно привезли нам группу раненых немцев. Это было здесь, в Семеновке. Раненые не тяжелые, ходячие. Выгрузили их вместе с нашими. Было тепло, сортировочная переполнена, и все, кто мог, сидели прямо на земле около бани. Немцы имели жалкий вид. Сбились в кучку, говорили мало и шепотом, оглядывались по сторонам со страхом. Наши солдаты веселы: наступление идет удачно, раны не тяжелые, предстоит баня и еда. Они громко разговаривали и делились махоркой, кто-нибудь сосредоточенно выбивал огонь кресалом, все закурили.
— Ишь, притихли... фрицы... Зачем их только берут... живодеров? Стрелять бы всех...
— Да, вон видел по дороге? Редкая деревня цела. Под корень подрезали народ. А спроси, скажут: "Я не я и лошадь не моя. Гестапо... Гитлер капут..." Немцы услыхали знакомые слова, забормотали негромко: — да, да, Гитлер капут...
— Вот, видишь, капут... А деревни зачем жжете?.
— Не понимай. Гитлер капут. Германия капут.
Разговор не состоялся.
Проходит еще время. Немцы чуточку отошли, принюхиваются к табачному дыму, что ветерок доносит до них... И наши посматривают.
— Ишь, немчура, носом-то поводит... Чует.
— Известно, курить хочет.
— Курево у них поганое. У офицеров еще ничего, а солдатское — сено... Только что пропитано табачным духом.
Солдатам хочется угостить немцев махоркой, советской махоркой, но они стесняются друг друга — показать слабость к врагу. Потом кто-нибудь не выдерживает, встает, открывает кисет:
— На, фриц... попробуй, чем настоящий табак пахнет! А то прогоним вас, так и не узнаешь...
Немцы заулыбались, загалдели, закивали. Наши одобрили снисхождение товарища.
— Пусть покурят, затянутся... Хрен с ними!.. Тоже люди...
После этого уже завязывается разговор. Любопытство толкает на беседу. Наши знают, что немцы — неплохие солдаты, но со своими не сравнивают. "Нет, немцу против русского не выстоять!" Видна советская гордость: вот всех, мол, они, немцы, побили, а мы остановили и гоним.
Мы едем к Гомелю. В дороге нам сказали: "Возьмут Гомель — там работать будете". Все довольны. Надеемся, там развернуться лучше будет.
Но остановились в двенадцати километрах от Гомеля — в деревне Ларищево. Фронт, кажется, стоит. Слышны редкие артиллерийские выстрелы. Над передовой летают самолеты, но бомбежек нет, видимо, разведчики.
