В годы войны эти машины выкатывались из цехов Машиностроительного, грузились на железнодорожные платформы и уезжали на запад. На военных полях Европы им не было равных. Основной танк вермахта «Т-4» уступал нашей машине по всем показателям. У немецких панцеров не было основных качеств, которыми создатели наделили русский танк. Ни широких зубастых гусениц, презирающих любую осеннюю распутицу. Ни звероподобного дизеля, неудержимого в атаке. Ни крепкой цельнолитой башни, надежно защищающей экипаж Ни мощного орудия, на километровой дистанции прошивающего борта немецких танков.
В конце сорок первого года Гитлер кричал на своих военных промышленников: «Если не можете дать моей армии такую же машину, как этот русский танк, то хотя бы скопируйте «тридцать четверку»! Уж это-то вы, надеюсь, можете?» Однако даже с такой задачей конструкторы, инженеры и управленцы-организаторы третьего рейха справиться не смогли. Подобного танка им не удалось создать до самого конца войны.
«Ви-и-иу! Ви-и-иу! – свистнул желтый маневровый тепловозик на территории завода. Ефиму показалось: растерянность и недоумение звучали в его живом голосе.
«Что же это за странный прибор сделали конструкторы СКБ «Экран», – спрашивал себя майор, – если такой серьезный и трезвый человек, как Вольтемир Николаевич Миногин считает его опаснее атомной бомбы и даже станка, печатающего доллары?»
14. Генерал отвечает майору
Солнце заполняло генеральская столовую без промежутков, как вода аквариум.
Сам Генерал в задумчивости сидел за большим столом. На столе – белая скатерть, прочерченная жесткими складками. Перед Генералом – лист бумаги. Рядом – одинокий карандаш с черным любопытным носиком.
Домработница Гергелевича – Генриетта Павловна, хорошо знавшая Ефима, впустила его в квартиру. Она показала рукой в сторону столовой и, сказав: «Я – в магазин на минуту», закрыла за собой дверь.
– Гарри Григорьевич, можно к вам? – громко произнес Ефим.
Гергелевич поднял длинное лицо, похожее на морду породистой лошади, несколько секунд смотрел на майора с недоумением. Только через несколько долгих секунд он пришел в себя, вернувшись из неведомых миров. Тогда он улыбнулся, обнажив крупные лошадиные зубы:
– Ефим Алексеевич! Давненько ты не появлялся. Я даже тебя не сразу узнал! Ну, проходи, проходи, чего стоишь?
Ефим шагнул прямо в солнечный сироп.
– Генриетта! – крикнул хозяин. – Генриетта Павловна! Чайку нам!
– Ее нет, она в магазин ушла, – сказал Ефим, подходя к столу.
