– Эту! – сурово подтвердил старший мастер ателье.
– Ну, само собой! – пораженный тем, как плохо о нем могли подумать, произнес Тима. – Шура, ты за кого меня держишь? Если Топталов сказал, сделает, ты хоть две бутылки поставь, он работу не бросит! Хоть три поставь! Хоть даже облепиховой настойкой угощай! Нет, шалишь, дружок! Сначала – работа, забавы – потом!
Александр Михайлович уставился на него черными щеточками ресниц, пожевал губами, но так ничего и не сказал.
Посчитав неприятную тему исчерпанной, Тима повеселел, подошел к столу и налил себе в мензурку рыжий чай.
– Сейчас, когда к ателье подходил, – сказал он, взяв кружок колбасы, – смотрю: двое секачат за кустами прячутся. Ну, меня, значит, караулят… Я – то их засек, а они меня не видят… Я тогда с тылу к ним подобрался и очень культурно спрашиваю: «Вы не меня, граждане, ждете? Я – вот! Чего хотели? По фарам схлопотать, так это я сейчас сделаю, моргнуть не успеете!» А они не ожидали, растерялись. Наверное, еще подмогу ждали, чтоб меня наверняка уделать, а вместо подмоги, я сам! Ну, тут они заблеяли: «Да, зачем ты нам нужен? Вроде, у нас тут свои дела! Иди, куда шел!» «Ладно, – говорю, – я-то пойду! Но вы знайте: у меня болванка для вас всегда готова!»
Тима сжал правую ладонь и с удовлетворением посмотрел на свой кулак, напоминающий по твердости бугристую окалину, что образуется при отливке танковых башен.
– А чего ты с ними не поделил-то? – спросил Ефим.
– Да, я им как-то по пятничному делу чакры прочистил… – отведя глаза в сторону, неохотно пояснил Тима. – Ну, они и обиделись… Да, я бы и сам обиделся, если б мне так…
– Тима, чакры – это каналы, по которым идет общение человека и космоса, – заметил Мамчин. – Как это ты их прочистил?
– Руками! Я Боксеру нос хорошо прочистил. Вместо носа у него свинячий пятак образовался. Ну, понятно, он в обиде ходит… И я бы ходил, если б мне, кто так чакры зачеканил!
По поводу того, кого ждали секаченковские ребята в кустах около ателье, у майора возникли определенные сомнения. Он подумал, что бойцы могли там ждать совсем и не гражданина Топталова. А, например, некоего москвича, ни на волосинку не отличимого от майора Мимикьянова. Но вслух он этого не сказал, повернулся к Мамчину и спросил:
– Шура, слушай, а когда к тебе Чапель заходил?
Мамчин задумался.
– Ну, где-то в шесть вечера.
– Только не в шесть! – с важным видом влез в разговор Тима, – Позже! В шесть ты еще здесь сидел!
– Да? – повернулся к нему Мамчин. – Почему так думаешь?
