Прошагав часа три, мы заметили, что мрак, окружавший нас всю дорогу, потихоньку отступает. Впереди показалась Таганская. Что-то квадратное стояло напротив платформы и, занимая почти весь тоннель, загораживало дорогу. Подойдя ближе, мы поняли, что это вагоны.
— Стой! Кто идёт? — раздался оклик с платформы.
Мы остановились и посмотрели наверх. На самом краю стояли трое вооружённых людей с серой форме. Разузнав, кто мы, откуда и с какой целью прибыли к ним, караульные помогли нам подняться. Потом забрали оружие, и повели к начальнику станции (тот жил в штабной палатке на противоположном конце платформы).
Таганская (кольцевая), по сравнению с Курской, казалась совсем не большой станцией. Хоть на ней и преобладал белый цвет, светлой её назвать было никак нельзя. Наверно из-за огромного количества палаток и толстых колонн, наличие коих свидетельствовало о плохой геологии станции. Колонны были украшены светлой, местами позолоченной, лепниной с лазурными вставками, а проходы между ними закрыты брезентовыми «простынями». От ветра, как пояснили караульные. Вообще, складывалось впечатление, что станцией управляет кто-то очень хозяйственный и домовитый.
У штаба было полно народу. Начальник станции, человек не высокий, лет тридцати, с животиком, расхаживал вдоль палатки и, полушутя, отчитывал подчинённых. Те, в свою очередь, приняв виноватый вид, опустили головы и задумчиво смотрели в пол.
Нам приказали остановиться. Один из конвойных отделился от группы и направился к палатке с докладом.
— Рома, Рома — Вовка дёргал меня за рукав. — Смотри… старшина!
Я вгляделся и не поверил глазам. Перед нами стоял бывший старшина нашей роты, прапорщик Гераськин. Только совсем лысый. Сколько я себя помнил, старшина всё время носил бакенбарды. Тевтон даже шутил на эту тему. Говорил, что если Гераськина покрасить в рыжий, получится настоящий Роман Трахтенберг (какой-то известный телеведущий). Мне же своей внешностью и манерами старшина часто напоминал поросёнка. В части он заведовал нашей каптёркой и снабжал роту всем необходимым: мылом, полотенцами, работой. А теперь он — начальник Таганской (кольцевой).
Прапорщик, видимо, тоже не ожидал нас встретить. Но очень обрадовался. Спросил откуда мы и даже пожал руку. Сказал, что часто нас вспоминал, что мы — настоящие бойцы и, если бы в его группу (тогда, в части) определили нас, а не этих четырнадцать раздолбаев… так он и сказал… то он бы горы мог свернуть.
