Однажды в середине июля, когда Москва днем задыхалась от солнечных лучей, а ночью – от воспоминаний о них, мой телефон зазвонил в одиннадцать вечера.
– Анжелика, я вас не разбудил? – спросил Козаков, и при этом его голос не был ни бархатным, ни глубоким.
Казалось, автор кармических теорий порядком смущен и расстроен.
– Я не сплю, Алексей. Что случилось?
– Откровенно говоря, мне неудобно в этом признаваться, – я почти видела, как он очаровательно улыбнулся и, может быть, даже растерянно развел руками.
– И все-таки в чем дело? – как можно спокойнее поинтересовалась я.
– Ужасно глупо, Анжелика… Я в баре… и… я потерял ключи от дома. Ума не приложу, что мне теперь делать.
Если бы не десять лет профессионального опыта, я, наверное, облегченно вздохнула бы. Мне случалось принимать более поздние звонки от моих работодателей и разбираться с куда более серьезными проблемами.
– Что мне делать, Анжелика? – жалобно простонал Козаков.
– Скажите, где вы находитесь, и я минут за пятнадцать забронирую номер в ближайшей к вам приличной гостинице.
– У меня нет с собой документов…
– Это не проблема.
– Боюсь, что вместе с ключами пропало и мое портмоне. То есть я совершенно без денег.
– Тогда вызовите такси и приезжайте ко мне. Когда подъедете, я спущусь и расплачусь с водителем. Вам есть на чем записать адрес или вы его запомните?
Козаков помолчал несколько секунд.
– Вы пустите к себе в дом постороннего мужчину? – усмехнулся он наконец и, поскольку я ничего не ответила, продолжил: – Давайте адрес. Я запомню.
Он приехал через полчаса, и за это время я успела сделать несколько звонков.
На экране домофона я видела машину ярко-желтого цвета, которая остановилась прямо у подъезда. Знаменитый автор кармических теорий открыл дверцу и вышел. Его джинсы были такими же потертыми, как обычно, а рубашка такой же изысканно небрежной. Даже на маленьком мерцающем экране домофона было видно, что он очень, очень красив.
Я спустилась на улицу и протянула деньги таксисту. Он взял их, не глядя на меня и не пересчитывая. И сразу же рванул с места так, что заскрипела резина. Я совершенно этому не удивилась, но Козаков вздрогнул от неожиданности.
– Благодарю вас, дорогая Анжелика, – церемонно произнес он, и в ту же секунду я поняла, что он довольно много выпил.
Его глаза были грустными и усталыми, а волосы взлохмаченными.
– Пойдемте, Алексей, – пригласила я. – Не стоит стоять тут среди ночи.
Он пошел за мной сразу же и без возражений. Мы миновали охранника, а затем консьержа, который изумленно взглянул на моего гостя, и Козаков спросил:
