Павел долго не мог уснуть ночью, пытаясь ясно представить себе то, что могло её задержать; но не успел в этом и наутро проснулся с сильной головной болью, в тяжёлом, апатичном состоянии.
Весь следующий день он пролежал молча, неподвижно, ни о чём не думая, ничего не представляя и не ожидая. Прошло ещё много приёмных дней, а её всё не было.
Павел лежал и припоминал всё то, что он слышал дурного о женщинах, припоминал и, явно насилуя себя, старался навязать всё это своей знакомой. Но к ней не шло как-то ничто дурное. Он представлял её себе грязной, пьяной, воровкой, ругающейся с ним, осыпающей его насмешками, но она, несмотря ни на что, всё-таки, в конце концов, оставалась простенькой, красивой и доброй.
Дни текли. Он уже гулял по коридору, окна которого выходили на улицу, и подумывал о выписке, останавливаясь у окон и чувствуя непреодолимое желание ходить там по залитым солнцем улицам, среди всех этих здоровых, суетливых и озабоченных людей.
Каждая женщина, шедшая по направлению к больнице, вызывала в нём лёгкую дрожь надежды... С полчаса он напряжённо смотрел в конец коридора, не появится ли там она; она всё не появлялась, и Павел, чувствуя себя обманутым, тосковал.
Но однажды раздался возглас служителя:
- Павел Гиблый! в контору!
Он быстро бросился туда.
- Вот, получите! принесли вам! - сказал длинный и худой помощник смотрителя, поводя своими чёрными усами и подавая Павлу бумажный пакет.
- А... кто это принёс? - спросил Павел, дрожащей рукой принимая пакет.
- Старик, который сказал...
Павел угрюмо тряхнул головой и протянул руку, чтоб положить пакет на стол против фельдшера.
- ... что он ваш хозяин, и женщина с подвязанной щекой. Молодая.
Павел вздрогнул и принял руку с пакетом обратно.
- Очень у ней подвязана щека-то? - спросил он.
Фельдшер высоко поднял брови и усы и переспросил:
- То есть как это - очень подвязана щека?
- Нет, я ничего!.. Покорно благодарю!.. Зубы болят у ней, видно!..
- Гм? - качнул головой фельдшер. - Возможно, что и зубы болят... Ну-с?
- Ничего она не говорила про меня? - с некоторым трепетом и тихо осведомился Павел.
- Говорила. "Он, говорит, дурковат у меня немного, так вы уж извините его". Можете идти. Я извиняю вас.
Павел повернулся и вышел, понимая, что над ним смеются. Ему показалось, что он знает, почему она не приходила всё это время: просто у неё болели зубы; но вот, как только стало немного легче, она и пришла. Добрая какая!..
