— Сколько? Ну, вероятно, семь тысяч сестерциев.
— Ты уверен, что не меньше?
— Уверен. Но что я слышу? Грек на твоем месте думал бы о славе, а не о деньгах. О италийцы! Вы всегда и всюду остаетесь италийцами!
На смуглых щеках гладиатора показался румянец.
— Ты несправедлив ко мне, благородный Главк. Я думаю и о славе, но, если б не деньги, я никогда не стал бы гладиатором.
— Презренный! Да падешь ты на арене! Жадному не бывать героем.
— Я не жадный, — сказал Лидон гордо и отошел.
— Но я не вижу Бурдона. Где же он? Мне нужно с ним поговорить! — воскликнул Клодий.
— Он там, — сказал Нигер, указывая на дверь в конце комнаты.
— А Стратоника, наша храбрая старуха, где она? — спросил Лепид.
— Была здесь за минуту перед тем, как вы пришли. Но она услышала какой-то шум и побежала туда. Клянусь Поллуксом, сдается мне, старик Бурдон ухватил в задней комнате какую-то девчонку. Я слышал, как она плакала.
— Ха! Вот это здорово! — воскликнул Лепид со смехом.
В этот миг громкий крик боли и страха заставил всех вздрогнуть.
— Пощадите, пощадите, я еще маленькая, я слепая! Неужели вам мало?
— О Паллада! Мне знаком ее голос — это моя бедная цветочница! — воскликнул Главк и бросился на крик.
Он распахнул дверь и увидел, что Нидия извивается в руках разъяренной старухи; веревка, уже окровавленная, вновь была занесена и вдруг повисла в воздухе.
— Фурия! — сказал Главк и вырвал Нидию из рук Стратоыики. — Как ты смеешь бить эту девушку, ведь она еще ребенок! Нидия, бедное дитя!
— Ах, это ты, Главк? — воскликнула девушка с радостью; слезы сразу высохли на ее щеках; она улыбнулась, прильнула к его груди и поцеловала егоодежды.
— А как смеешь ты, дерзкий незнакомец, становиться между свободной женщиной и ее рабыней? Клянусь богами, несмотря на твою богатую тунику иблаговония, которыми от тебя пахнет, я сомневаюсь даже, римский ли ты гражданин, мой милый!
— Хорошо сказано, хозяюшка, хорошо сказано! — заметил насмешливо Клодий, входя вместе с Лепидом. — Это мой друг и названый брат. Его надо защитить от твоего языка, камни так и сыплются у тебя изо рта.
— Отдай мою рабыню! — заорала сварливая старуха, толкнув грека в грудь могучей рукой.
— Ни за что, даже если все твои сестры фурии слетятся к тебе на помощь, — сказал Главк. — Не бойся, милая Нидия, афиняне никого еще не покидали в беде!
— Эй! — сказал Бурдон, неохотно вставая. — Что за шум из-за какой-то рабыни? Оставь, жена, ради него можно простить дерзкую девчонку.
