— На похоронах моего дедушки было три плакальщика, — сказала Лавиния. — Одного из них высекли за то, что он смеялся.
— Моя мама говорит, что таких похорон сейчас очень мало, — сказала я. — Она говорит, это слишком дорого, а деньги нужно тратить на живых.
— В нашей семье на похоронах всегда бывают плакальщики. На моих тоже будут.
— Ты что — умираешь? — спросил Саймон.
— Конечно нет!
— Ты тоже свою нянюшку оставила дома? — спросила я, решив, что нужно поговорить о чем-нибудь еще, прежде чем Лавиния расстроится и уйдет.
Она вспыхнула.
— У нас нет нянюшки. Мама вполне способна сама за нами ухаживать.
Я не знала детей, у которых не было бы нянюшки. Лавиния смотрела на мою муфту.
— Так тебе нравится мой ангел? — спросила она. — Папа разрешил мне самой выбрать его.
— Моему папе он не понравился, — заявила я, хоть и знала, что не стоит повторять слова, сказанные папочкой. — Он называет это сентиментальной чепухой.
Лавиния нахмурилась.
— Ну, а мой папа ненавидит вашу урну. А что такого плохого в моем ангеле?
— Мне он нравится, — сказал мальчик.
— И мне тоже, — солгала я.
— Мне кажется, он прекрасен, — вздохнув, сказала Лавиния. — Когда я отправлюсь на небеса, я хочу, чтобы меня унес такой вот ангел.
— Это самый красивый ангел на кладбище, — сказал мальчик. — А я знаю их всех. Их тута тридцать один. Хочите покажу?
— Тридцать один — это простое число, — сказала я. — Оно делится только на само себя и на единицу. — Папочка как раз недавно объяснял мне простые числа, хотя многого я так и не поняла.
Саймон вытащил кусок угля из кармана и начал выводить что-то на надгробии сзади. Скоро мы увидели череп со скрещенными костями — круглые глазницы, черный треугольник вместо носа, ряды квадратных зубов и тень, нацарапанная на одной стороне лица.
— Не делай этого, — сказала я. Он не послушался. — Нельзя это делать.
— А я делаю. Все время. Ты посмотри на надгробья вокруг.
Я посмотрела на могилу нашего семейства. У самого низа цоколя, на котором стояла урна, был выцарапан маленький череп со скрещенными костями. Папочка пришел бы в ярость, если бы узнал. Потом я увидела, что на всех надгробиях вокруг нас были нарисованы черепа со скрещенными костями. Прежде я никогда их не замечала.
— Я их нарисую на всех надгробиях, — продолжал он.
— Почему ты их рисуешь? — спросила я. — Почему череп и кости?
— Чтобы напоминало о том, что лежит внизу. Там внизу всюду кости, что бы вы ни поставили сверху.
— Гадкий мальчишка, — сказала Лавиния.
