Он на днях пришёл ко мне и начал говорить о разных интересных вещах. Помню, начал он с Адама. Он очень одобрил нашего общего папашу за то, что тот препоясал чресла и, таким образом, открыл принцип брюк. Потом он долго умилялся по поводу того факта, что на земле, - если посмотреть на неё внимательно, - мы не увидим ничего открытого: улицы покрыты грязью и пылью, долины - травой, вершины гор - снегом, даже небо часто покрывается тучами и каждые сутки - ночною тьмой.
- Сколько мудрости в природе! - воскликнул он по этому поводу.
Затем он говорил о людях: "Мы видим, что и они тоже всегда чем-нибудь прикрыты и что-нибудь прикрывают". Следовал ряд доказательств мудрости людей... я, право, не помню этих доказательств, но, кажется, он приводил в пример женщин, которые, дескать, всегда прикрывают траурными платьями свою радость по поводу смерти их мужей, а также ссылался на журналистов, всегда прикрывающих цитатами из чужих произведений отсутствие своих мыслей и слов...
Так как мне было скучно слушать его, я с ним всё соглашался, ожидая, что от этого и ему тоже будет скучно.
- Наконец, посмотрите! - сказал он, указывая на шторы, - мы укрываемся даже от солнца! И - о какая дивная гармония укрывательства! Само солнце прикрывает пятнами ослепительный блеск своих лучей...
Тут он пришёл в восторг, а я подумал о нём: "Не совершил ли он от избытка своего доверия к людям и от убеждения в их мудрости чего-нибудь мерзкого и не нуждается ли в укрывателе?" Но оказалось нечто совершенно иное.
- Как видите, государь мой, вся вселенная, от былинки и до солнца, нуждается в покровах. Что вы на это скажете?
- Это... очень забавно! - сказал я.
- Ага! Ну-с, объясните же мне теперь - зачем вы написали "О чёрте"?
Если б меня вдруг сделали министром финансов, я, наверное, изумился бы менее, чем при этом странном вопросе.
- Не смотрите на меня круглыми глазами, - сказал он. - Не притворяйтесь изумлённым. Я безусловно осуждаю ваш поступок. В наше время, батенька мой, каждый порядочный человек стремится быть феминистом, даже и в том случае, если он женат. А вы вдруг показываете женщину в таком... несимпатичном освещении. Это - вообще, а в частности - та женщина, о которой вы писали, совершенно не заслуживает нарекания. Она права-с! Да! Она - права! Она в течение его трудовой жизни терпела вместе с ним и холод и голод... все лишения! Вот, наконец, он - умер. Ну что же? Мы все умрём... одни прежде своего времени, другие - быть может, запоздают, но - поверьте! - мы все умрём!
