На ум ничего не приходило. Там было пусто. Я посмотрел на толпу и сознательно освободил внутренний голос. Как только я начал прислушиваться к нему, то услышал: «Такие люди могут жить только в свободной стране». И я начал речь именно с этих слов. Я сказал:
– Вы смотрите на меня, ожидая, что я скажу, в надежде, что мои слова будут достойны вас. Я хотел рассказать вам, какими вы мне кажетесь. Вы похожи на людей, живущих в свободной стране. – Слова подсказывал внутренний голос. – Я вижу тысячи прекрасных, самых разных людей. Вижу молодых, которые продолжат эту битву после того, как мы уйдем. Вижу рабочих и служащих, матерей и детей. Вижу стариков – но ни одного старше меня. Вы все прекрасны. И я хочу сказать, что мы выиграем эту битву.
Ненависть не сможет уничтожить красоту. Война, которая является высшим террором, кровь невинных на тротуарах, гниющие трупы детей на улицах, обожженные останки матерей, на которые слетаются мухи, не могут принести мир. Нельзя остановить террор, терроризируя людей. Нельзя остановить ненависть ненавистью. Нельзя остановить убийство убийствами. Нельзя принести мир, разжигая войну. Разрывы бомб в мирных деревнях, руки и ноги, оторванные от тел, не являются посланцами любви и мира.
Это были не заранее подготовленные слова, они срывались с губ, когда был освобожден внутренний голос.
Я говорил еще минут десять. Я прислушивался к себе и понимал, что близится кульминация. Внутренний голос также советовал мне остановиться, чтобы опять воцарилась мертвая тишина, которая позволит мне сосредоточиться на толпе, а ей – на мне. Потом я озвучил вопрос, который задал внутренний голос:
– Сколько детей должны мы убить, чтобы уничтожить одного злодея? Давайте я буду считать, а когда будет достаточно, дайте мне знать. Одного? Двух? Сорок? Семьсот? Десять тысяч?
Внутренний голос сказал, чтобы я продолжал, пока меня не остановят. Вдруг кто-то в толпе крикнул:
– Ни одного! Ни одного! Ни одного!
И все стали скандировать:
– Ни одного! Ни одного! Ни одного!
Затем внутренний голос посоветовал: «Пора заканчивать. Лучше быть кратким, чем потом сожалеть». Разумеется, вопрос заключался в том, что я должен был сказать, чтобы закончить выступление мощным аккордом. Этот вопрос и ответ на него заняли меньше секунды.
– Мир приходит, если мы понимаем, что матери всего мира так же любят своих детей, как мы.
Под трибуной я увидел ребенка на руках у матери. Хороший слушатель не только прислушивается к внутреннему голосу, но и идет на риск, принимая его советы. Я жестом пригласил женщину подняться на трибуну и взял ребенка за руку.
