Рассказы | страница 51

Гриша и Павлик сидели в уютной голубой пещере, вырытой в сугробе, и сквозь специально сделанную щель наблюдали: столовая была хорошо видна.

Кроме постоянных воробьев, которые наклевались гречневой каши и теперь, вереща изо всех сил, бестолково скакали по веткам, в столовой было еще много разных птиц.

Гриша и Павлик любовались и радовались:

— Смотри, смотри! Вон еще снегирь! Еще больше, чем тот… да?

— А синиц-то одна, две, три, четыре, — старательно загибал пальцы Гриша, но сосчитать не мог, так как в школу еще не ходил и умел считать только до десяти, а синиц было больше.

— А шумят! Это они рады и разговаривают, верно? Вот бы узнать, о чем они разговаривают!

— Я знаю, — сказал Гриша, — они разговаривают: «Хорошая столовая?» — «Хорошая». — «И кто ее только сделал?» — «Не знаю». — «Надо полететь другим сказать».

— Верно, — восторженно подхватывал Павлик. — Полетят и, если какую другую птицу увидят, скажут: «Есть хочешь?» А она скажет: «Хочу». А те скажут: «Ну, полетим в столовую». — «А где столовая?» А столовая-то здесь!

— Павлик, смотри, — Сережка…

И в самом деле: через огород, проваливаясь выше колен в снег и метя его полами пальто, шел Сережка.

Выбравшись на полянку, Сережка остановился. Глядя на столовую, он шмыгал красным от холода носом, тер его варежкой.

Так стоял он долго и все смотрел, смотрел…

Потом повернулся, торопливо затопал по своим следам обратно и тяжело перевалился через плетень.

— Он, наверное, сломать хочет! — схватил Павлик Гришу за рукав.

— Не сломает, — сказал Гриша. — А мы-то? Дадим, что ли?

Скоро Сережка появился опять. Он тащил сноп конопли, такой большой, что едва обхватывал руками. Отдуваясь, свалил его на полянке.

— Сережка! — тихо позвали Гриша и Павлик. Сережка вздрогнул, обернулся, посмотрел по сторонам.

Гриша и Павлик не вытерпели и захихикали:

— Сережка, ты что делаешь?

Тут уж Сережка увидел в щели Гришины и Павликовы глаза и, как ни в чем не бывало, сказал басом:

— А, вон вы где. А я думаю — кто? Это — конопля. Щеглам. Они хлеб не клюют. Конопляные зерна любят.

— Лезь к нам, Сережка!

— Ладно, — сказал Сережка. — Вместе будем играть, ага?

Чемоданы, еще не открытые, стояли в передней. Бабушка радостно охала. Мама сидела на стуле, не успев снять измятый в вагоне пыльник. А Толя уже бежал по саду.

В конце сада был высокий забор. В заборе — скрытая кустами сирени дыра. За дырой — другой сад. Там жил Юрик, самый лучший Толин друг. Толя с мамой целый месяц были в Крыму, а Юрик жил дома, скучал, писал Толе письма и просил скорее приезжать.