Тогда Женя подстерег его после уроков возле школы, схватил за рукав и тряхнул:
— Где мячик?
— К-какой мячик? — заморгал рыжими ресницами, будто не понял, заика Славка.
— Какой? Не знаешь? Какой на крыше нашел — вот какой!
— Я м-мячика н-никакого не находил… П-пусти, Женька… н-ну не надо! У меня одна вещь есть…
— Покажи! — сказал Женя.
Славка порылся в карманах и достал портсигар. Портсигар был очень хороший — никелированный, новенький; нажмешь сбоку какую-то штучку, и обе створки бесшумно распахнутся, сожмешь их пальцами, портсигар — щелк! — и закрылся. На крышке нарисована лошадиная голова, над ней подкова, как дуга, и написано выпуклыми буквами: «Давай закурим».
— Давай! — радостно сказал Женя, кладя портсигар себе в карман. — Закурим!
Женя вообще-то не курил, да и не собирался, но сейчас понял, почему не курил: портсигара не было. Теперь портсигар есть и пятнадцать копеек, что дала мама на бутерброд, есть.
Он хотел было хорошенько толкнуть Славку, так как слышал, что Славка променял мячик на сломанные наушники, но раздумал и сказал:
— Ладно уж, иди!
Славка попробовал плестись следом и клянчить: мол, портсигар лучше чем мячик и поэтому пусть Женя покажет ему еще медную трубку…
— Я тебе сейчас покажу трубку, — произнес Женя, останавливаясь, — и это будет такая трубка…
Догадливый Славка сразу расхотел смотреть трубку и отстал.
На углу приветливая тетя продавала папиросы: пачки и коробки за стеклом лотка, разноцветные, яркие, как коврик.
— Тетя, — вежливо сказал Женя, — а какие у вас есть папиросы, что за пятнадцать копеек?
— Вот, пожалуйста, маленькая — «Казбек». Двенадцать копеек, — улыбнулась тетя и показала Жене красивую пачку с черным силуэтом всадника, скачущего на фоне синих гор.
Сорт папирос и любезность продавщицы чрезвычайно понравились Жене: он вступал в новый и своеобразный мир курильщиков!
Женя переложил толстые, душистые, оставляющие на пальцах позолоту папиросы в портсигар, потом, закурив одну, зажал ее в зубах и, пуская голубой дым, отправился в школу.
Но ему пришлось испытать некоторое разочарование: ожидаемого удовольствия он почему-то не чувствовал, напротив — во рту стало горько, противно и появилось огромное количество слюны: Женя даже не успевал ее сплевывать.
Он попробовал плевать, как один знакомый парень, не вынимая папиросы изо рта, но первый же плевок попал на штаны. Женя моментально обтер их рукавом и оглянулся — не увидел ли кто?
Попробовал затянуться «в себя», но закашлялся, голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Еще затягиваться Женя не рискнул, а просто дымил, сплевывая на каждом шагу.
