"Может, лучше было на вынужденную? - Вновь вернулись мысли к пережитому. - Лучше, то лучше. Да вопрос. А ну как, у немцев? Точно, переход с оружием впаяют, и даже без вести не сообщат. Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся".
Лучше уж так. Наконец поле закончилось, и летчик вышел на поселочную дорогу. Она, петляя, уходила к пригорку. Все легче. Хоть кочек нет". Поднявшись на холм, осмотрел раскинувшиеся перед глазами окрестности. - Красота. Поля, перерезанные редкими перелесками, а чуть левее строения.
" Далековато.- Прикинул он расстояние.- Километров пять по жаре топать. Ну да чего тут". Он двинулся к деревне, повторяя в такт, фразу. " Все выше и выше и выше". Дичь, но мысли отгоняет.
Однако про музыку Паша вспомнил не для красного словца. Он и впрямь учился музыке. После школы, когда вместе с аттестатом получил диплом музыкалки, подал документы в консерваторию. Класс рояля, Звучит. " Весь вечер за роялем". Все лучше, чем.- Весь вечер на манеже. Но промучился год и заскучал. А однажды когда в "консерву" пришел летчик, набирать в авиашколу. Летчик, поразил своей крутизной. Кожаная куртка, фуражка с синим околышем, блестящие сапоги. Решение созрело враз, Павел понял, это судьба, все. Прошел комиссию, подал заявление. Только получив письмо с вызовом, сообщил матери. Жестоко конечно. Однако радость так ослепила, что ни о чем не подумал. Авиашкола, взлет посадка. Девять месяцев, потом "Борис и Глеб", как прозвали в народе Борисоглебское училище летчиков истребительной авиации. Пресловутый приказ 0362 от 22 декабря 40 года встретил уже в полку. Потому и успел получить лейтенанта, хотя в казарму все же перевели. Да и ладно. Это семейным туго пришлось. Попробуй, отправь семью, как предписывал строгий документ, на Родину, и всего за две тысячи. А холостому, ерунда. Свои тридцать часов налета он из училища привез. Только привык, осмотрелся, и на тебе...
"...В четыре часа утра, без объявления... Киев бомбили, а дальше по тексту... Голос товарища Молотова, сухой и чуть гундосый, сообщил новость. Какая тревога? Аж руки зачесались - Да мы их на тряпки порвем. В первый вылет как на парад собирались. А вернулось треть группы. Это уже после, втянулись. Когда над танковыми колоннами полетали, да поняли, что это, как сказал Ильич, всерьез и надолго. Павел даже оглянулся. Его шуточки, иной раз до неприличия острые, уже вызвали задумчивый взгляд замполита, и вполне могли стать лыком в строку.
