Именно толпа первой переключила свое внимание на Аль Хакима. Орды оборванцев ворвались в бронзовые двери Большого Восточного Дворца и с воем устремились по коридорам в Большой Золотой Зал, где, сорвав расшитую золотом портьеру, обнаружили лишь пустой золотой трон. Грязные и окровавленные пальцы срывали со стен дорогие ковры; столы из сардоникса переворачивались под звон позолоченной посуды; евнухи в алых мантиях с визгом разбегались, девушки-рабыни вопили в руках насильников.
В Большом Изумрудном Зале, словно статуя, стоял на покрытом шкурами возвышении Аль Хаким. Его бледные руки дрожали, глаза были подернуты дымкой; он производил впечатление пьяного. У входа в зал группа преданных слуг отбивалась мечами от наседающей толпы. Отряд берберов пробился через пеструю толпу, вступив в борьбу с черными рабами, и в гуще схватки никто не обращал внимания на белую неподвижную фигуру на возвышении.
Аль Хаким почувствовал, как кто-то взял его за локоть, и, словно в полусне, увидел перед собой лицо Заиды.
— Идем, мой повелитель! — убеждала она. — Весь Египет восстал против тебя. Подумай о себе! Следуй за мной!
Он позволил ей увести его, бормоча, словно в трансе:
— Но ведь я Бог! Как может Бог познать поражение? Как может Бог умереть?
Отодвинув ковер, она повела его по длинному узкому коридору. Пробыв некоторое время в Большом Дворце, Заида хорошо знала его секреты. Набросив на калифа свой халат, она поспешно вела его через погруженные во мрак пахнущие пряностями сады, затем по извилистой улице среди домов с плоскими крышами. Никто из тех немногих, кто им встречался, не обращал внимания на спешащую пару. Через маленькие ворота, скрытые среди пальм, они прошли сквозь стену. С севера и востока Эль-Кахиру окружала пустыня. Они вышли с восточной стороны. Позади них и далеко на юге ревело пламя и бушевала резня, но вокруг были лишь пустыня, тишина и звезды. Заида остановилась, и ее глаза вспыхнули в звездном свете.
— Я — Бог, — ошеломленно пробормотал Аль Хаким. — И вдруг весь мир — в пламени. Но я все равно Бог…
Он почти не чувствовал сильных рук венецианки, заключивших его в последние смертельные объятия. Он не слышал ее шепота; «Ты отдал меня в лапы этого зверя! Из-за этого я попала в руки соперницы, которая подвергла меня таким унижениям, которые никому даже не снились! Я помогла тебе бежать, поскольку не кто иной, как Заида, уничтожит тебя, Аль Хаким, глупца, возомнившего себя Богом!»
