— Выход! — заорал что было сил Густав. — Выход, черт побери! Вы…
— Тише, — оборвал его радостный вопль Пилигрим, — неизвестно, что нас ждет наверху. Мы даже не знаем, где выбрались…
ПУСТЬ СУЩЕСТВА, КОТОРЫЕ НАЗЫВАЮТ СЕБЯ ЛЮДЬМИ, ГОВОРЯТ:
В мире, где Бог отвернулся от детей своих, мы всего лишь осколки минувшего.
В мире, где звезды забыли о нас, мы всего лишь угольки их огня.
В мире, где земля сияет ночами, мы всего лишь боль ее.
В мире, где забыто знание, лишь мы надежда наших детей.
ВНЕМЛИТЕ ГЛАСУ ЧИСТОГО РАЗУМА:
В мире, где Бог проклял теней, мы фундамент будущего.
В мире, где звезды пугают теней, мы огонь их лучей.
В мире, где земля стонет от ног теней, мы мстители ее.
В мире, где знание дается лишь избранным детям Его, мы единственная сила.
Последний Завет. Книга Нового мира. Послание заново рожденным. Ст. 53
Полосатый шмель с деловитым жужжанием опустился на цветок клевера, растущий у самых ног Франца. Госпитальер с безразличием наблюдал, как насекомое собирает нектар с цветка, каким-то чудом выросшего из трещины в асфальте. Прошло уже пятнадцать минут с тех пор, как они выбрались из подземки, но сердце все еще бешено колотилось в груди, в ушах звенел рев едва не убившей их жевалы. Сейчас в солнечный летний день, бег по темному тоннелю казался не более чем кошмарным сном. Франц очень хотел, чтобы все, что случилось с ним за последнюю неделю, оказалось лишь сном, он жалел, что покинул Базу Госпитальеров и по собственной глупости пошел в Город, надеясь разрешить в одиночку сложнейшую проблему. Боже, как же он заблуждался! Кому он хотел что-то доказать?! С тех пор произошло столько страшных событий, и выжил он лишь благодаря встрече с Германом. Если бы не следопыт Ветродувов, приведший его в свой родной клан, он точно стал бы добычей Мусорщиков или какого-нибудь крупного хищника вроде здоровенного жабобыка. Сон. Как бы хотелось, чтобы все эти воспоминания оказались сном!
Но нет… Это не сон… Все реально. Реально до жути. И гибель Ворона — еще одно тому подтверждение. О том, что произошло в подземке, сейчас никто не говорил, все напряженно молчали. Пилигрим, как и все остальные уцелевшие и выбравшиеся из подземки члены отряда, сидел на земле, привалившись спиной к бортику давно не работающего фонтана. Герман был мрачен и хмур, Густав, казалось, дремал, вытянув губы трубочкой и прикрыв глаза.
Шмель поднялся с клевера и, издав приятное жужжание, оранжевой точкой понесся вдоль пустой улицы. Франц провожал насекомое взглядом, пока оно не исчезло из виду, скрывшись где-то за развалинами ближайших домов.
