Люди молча вставали и уходили. Сдавленные разговоры слышались на широкой покрытой ковром лестнице. Касильда вытирала лицо. Пробормотав «извини, Ларисса», она удалилась.
Ларисса, подняв руки для объятия, направилась к опекуну. Драгонейс вместе с чрезвычайно безобразным главным рулевым по прозвищу Красавчик Джек почтительно расступились. Дюмон прижал ее к себе.
– Что вы думаете, дядя? – спросила она, прижимаясь к его жесткой белой сорочке и слыша его вздох.
– Я думаю, что наш хозяин барон, отнюдь не столь добр, каким он хочет представить себя.
Шокированная Ларисса отстранилась и посмотрела на капитана:
– Не верю. Он кажется…
– Прошедшей ночью он посещал Лизу, – мягко вставил Драгонейс. – Я был на вахте. Кроме него, никто на борт не поднимался.
Ларисса посмотрела в глаза полуэльфа, ища подтверждение лжи или правде, затем повернулась к капитану.
– Подумай немножко, – продолжал свою мысль Дюмон. – Ты видела, что он был под впечатлением от Лизы. Возможно, он просил ее остаться здесь, стать его любовницей, может быть, даже женой, я не знаю. Она отказалась. В конце концов, у нее своя карьера. Он рассердился и…
Тупой ужас овладевал Лариссой, она не могла забыть ласковый взгляд Талына, обращенный к Лизе.
Дюмон обратился к Драгонейсу:
– Когда власти будут на борту, попробуй получить разрешение на выход в город для продуктовых закупок. Нет никакой необходимости морить себя голодом.
– Слушаюсь, сэр. Разрешите высказать предложение? – Драгонейс обычно не спрашивал разрешения говорить откровенно. Это было рассчитано на Лариссу. – Потратьте время и побеседуйте с каждым лично. Нам предстоят нелегкие столкновения, и все должны быть подготовлены.
Дюмон вновь кивнул. Он похлопал Лариссу по спине и отпустил:
– Иди-ка в свою каюту и подготовься. Он проводил ее своими зелеными глазами. Прикосновение Драгонейса вернуло его к действительности, и он запретил себе мысли о соблазнении воспитанницы: более неотложные задачи ждали его решений.
Для всех на борту настал тяжелый день. Нервы были напряжены. Ларисса проводила время в своей каюте, безуспешно стараясь забыть о Лизе. Она лежала на койке, сжав руки за головой и глядя в потолок.
Ее каюта, как и все другие, за исключением капитанской, была крошечной. В ней хватало лишь места для койки, небольшого комода, стула и стола. Вещей у нее было немного – лишь несколько безделушек, привлекших ее внимание в каком-нибудь порту. От ее прошлой жизни у нее сохранился только один медальон. В нем был локон ее детских волос прежнего цвета, до того как они стали белыми.
