Постепенно вагон заполнялся народом. Основу, естественно, составляли деревенские тетки - классические, не по погоде закутанные в юбки и платки, с многочисленными сумками, авоськами и корзинами самых различных форм но одинаково неверотяных объемов. Затем появилось несколько мужиков колхозного вида и стайка ребятишек, сразу же облепивших верхние полки. Сначала я присматривался к соседям, а потом, заскучав, обратил свой взор к пыльному окну. За окном виднелись задворки станции - две железнодорожные платформы и теплушка, торчащие в этом тупике, похоже, не первый десяток лет.
Тепловоз тоненько засвистел, вагон дернулся и пейзаж в окне плавно поплыл назад. Станционные пакгаузы и деревянные заборы вскоре сменились лесом, подступающим к самому полотну. Основная железнодорожная магистраль ушла в сторону, а наша ветка, забирая влево, постепенно отклонялась на север, углубляясь все дальше и дальше в горы. Колеса размеренно, по-домашнему постукивали на стыках. Мимо окна проплывали то каменистые уступы, то поросший выгоревшей травой склон, то остроконечные верхушки елей. За ними в синеватой дымке открывался дальний пейзаж - поросшие таким же темным лесом горбатые спиныы гор.
Hа нескольких ближайших остановках большая часть пассажиров вышла. Вошедшие им на смену резко отличались как одеждой, так и манерами две худощавые женщины средних лет в аккуратых ситцевых платьях, с маленькими лукошками, замотанными каким-то тряпьем, мальчик в шортах и аккуратно выглаженной рубашке и мужчина удивленного вида с трехлитровой банкой в руках. Женщины с мальчиком прошли дальше, а мужчина сел на боковое место напротив меня, поставил банку на столик. В банке была вода, а в воде плавали две золотых рыбки с шикарными радужными хвостами. Для аквариумных они, по-моему, были слегка крупноваты.
Локомотив свистнул, и вагон, заскрипев, тронулся дальше. Я встал со своего места и, поймав на себе настороженный взгляд человека с рыбками, прошел в тамбур. Двери были открыты, пощадка - поднята. Hикто не мешал мне спокойно устроиться на ступеньках и, вдыхая свежий лесной воздух, любоваться проплывающими мимо красотами южно-уральской тайги. Густые еловые леса сменялись заросшими буйным кустарником распадками, за ними следовали горные луга с сохнущими валками сена, а потом березовые рощи на сбегающих в глубокую долину склонах. Поезд обогнул каменистую гряду и неожиданно загрохотал на мосту - внизу, в полусотне метрах синие от чабреца известняковые уступы обрывались к черной, сворачивающейся в воронки воде. А потом все повторялось снова.
