Не так давно я побывал в минском театре «Альтернатива». Новый театр для нуворишей, новоявленных богачей и их детей. Известнейшие актеры приглашались из Москвы на один вечер и, отыграв, уезжали, мечтая, когда еще позовут. В тот вечер шел белорусский спектакль, мы с Аней пошли «на Гидрявичюса», новое имя в режиссуре. Комедия из старых времен, написанная сегодня, в стиле народного райка. Как заверил Президент пресс-клуба «Альтернатива» Леонид Динерштейн, «вы посмеетесь от души».
Что же там происходило? На сцене трое: Мужик, Жонка и Жид. Хитроватый Мужик ломает дурака перед гневливой Жонкой, пряча от нее бутыль мутного самогона, которую ему дал бесплатно Жид. Этот Жид - жуткая скотина! Холопствуя перед Мужиком и Жонкой, он вынашивает зловредные цели. Ему надо, во-первых, споить Мужика, рассорить его с Жонкой. А потом продать спившуюся мужицкую душу Черту. Черт аж завывает, предвкушая такой дар!… Дети нуворишей сдержанно посмеивались, грызя соленые орешки. Театр небольшой, уютный свет, все как в семейном кругу. Аня не выдержала: «Папа, я не могу это смотреть!» - и мы вышли в вестибюль. Там прогуливался, подкарауливая «благодетелей», Президент Динерштейн. Он набросился на меня: «Ты уходишь? Так это же новый стиль! Глубина искусства, так сказать». Аня была в раздевалке, я ему ответил: «Вот и сиди в ж… своего искусства, так сказать…» Да, была «новизна» в этом спектакле. Ни у Янки Купалы, ни у Дунина-Марцинкевича, старейшин белорусской драматургии, не упоминалось никакого Жида. Вылез же откуда-то, очень узнаваемый! В период, когда Республика Беларусь отделилась от России, гордясь своей независимостью, режиссер Гидрявичюс взял напрокат, из чужого запасника этот образ. А его сообщником стал «жид» Динерштейн.
Тяжело читать, что написано о евреях в русской литературе.
Меня самого воротит от местечковых мистификаций Шолом-Алейхема!… Массы людей, отчужденных от земли, от языка, варились в собственном котле, в зловонных испарениях чеснока и селедки. Нигде так густо, как в еврейских местечках, не разросся сорняк зависти и мелкой мести. Нигде так не клокотала взаимная вражда, не осуществлялся противоестественный природе принцип, отливаясь веками в канон: насоли своим близким и возрадуйся сам!… И все ж, как ни говори, немало евреев поднялись «из грязи в князи», а были и такие, что выглядели получше князей.
Но я не могу вспомнить образа еврея, созданного кем-либо из великих русских, чтобы он имел мало-мальски пристойный вид. Собственно, «еврея» не существовало в классической русской литературе. Зато мелькала фигура жида. Отталкивающий, гадкий, как нечистый дух, он даже не имел конкретных черт. Ну - Жид! Все они на одно лицо.
