Вернее всего, показалось. Просто противный… с этими шмоточками, с этой рекламной физиономией.
Гора бы его увидал — взял бы за шкирку… А! Вот в чём дело. Вот почему она его возненавидела…
Но почему опять всё решается без неё? Уж без Ваньки — это само собой. Но и без неё, без старшей. А потом придёт и скажет: «Вот, Стелла, познакомься, это…» От бессилия своего она была готова разреветься.
— Ты не психуй, Стел.
Стеллино лицо горело. Сейчас, наверное, на нём такие картины разыгрывались, как на экране для цветомузыки.
— Возьми да подойди, Стел.
Но Стелла сразу покачала головой: невозможно!
— У тебя с матерью плохие отношения, да?
Почему обязательно плохие? Хорошие. Но совсем не такие, чтобы взять сейчас и подойти: «Привет. Вы чего тут делаете?» Нина же ей не подружка.
Но и мать при случае тоже не полезла бы в какие-то вещи… Они один раз с Горой спорили. (Ага! Вот это, наверное, еще когда началось!) Спорили про знакомых. И Гора говорит, что, мол, у них в семье официальное благополучие. А Нина: нет, неправильно, это свобода, каждый может жить своей жизнью. Гора пожал плечами, однако Нина его в покое не оставила. «Воспитанность, говорит, это когда человек понимает: где-то есть предел отношений».
Но Машка не хотела понимать никаких «воспитанных пределов». Послушала её, усмехнулась:
— Хорошо, молодцы! Значит, подглядела и молчи.
— Ну ты права, права! — крикнула Стелла раздражённо. — Только успокойся!
— Да пожалуйста…
Тут как раз они очень удачно оказались около мороженщицы.
— На, охладись, — сказала Машка, протягивая Стелле стаканчик с фруктовым.
Но с этими словами и сама принялась усиленно охлаждаться.
Как-то само собой они ушли из парка. И опять на троллейбусе, пешочком добрались до каменных тёплых ступенек у Москвы-реки. Сидели, молчали. Машка посмотрела на Стеллу, улыбнулась:
— Ну чего ты улыбаешься-то, Романова?
— Я? — удивилась Стелла. — Я не улыбаюсь! — и улыбнулась.
Маша достала уже знакомую пачку «Столичных». Надо заметить, что сигарет там с прошлого раза не убавилось. Маша вынула одну, протянула Стелле, другую взяла себе, чиркнула спичку. Всё так происходило обыденно, до жути.
— Чмокай, чмокай губами, — сказала Машка азартно. — Иначе не прикуришь!
Во рту вдруг появился такой вкус, будто она глотнула жидкости от клопов и тараканов.
— Тьфу! — она закричала. И увидела, что изо рта у неё идёт дым. И плюнула, а потом ещё раз с такой искренностью, как не плевала никогда в жизни.
