— О! Приветик-хаудуюдунчик! — И села к Машке. И где-то там внутри отчётливо подумала: не уйду!
Через какое-то время является некий гражданин два уха (который раньше с Машкой сидел):
— Эй, Романова, давай зашныривай в своё дупло.
А Машка:
— Ладно. Что тебе, целины мало? Дай людям общнуться.
А парт действительно свободных целое море. Ещё никто не успел прийти. Он тыр-мыр… ну не драться же — ушёл в неизвестном направлении. Туда тебе и дорога!
Посидели, поглазели друг на друга, позадавали глупые вопросы. Сначала как-то неловко разговаривать по-серьёзному, вроде ты слишком умная. Вот и гонишь эту самую, под названием «пена»…
Тут звонок — ну Стелла и осталась. И на следующем уроке, и на следующем. Потом пошли на биологию, в другой кабинет — и снова они вместе, уж вроде на законном основании.
Но Стелла точно знала, что недаром она оказалась рядом с Кучаевой. И Машка сама тоже кое-что заметила. Дня три прошло, она говорит:
— Романова? Ты чего? — И смотрит так прищуренно.
— Чего?
— Жмёшься!
— Ничего я не жмусь.
— Ну ладно. Потом сама скажешь.
Вот это в ней было очень ценно — она никогда не выспрашивала. Как хороший мальчишка. И всё же Стелла на всякий случай сказала:
— Ничего нет, Маш, честное слово, ничего!
Она почти знала, что делает ненужное, не то. И суетливо продолжала организовывать счастливую жизнь. Ей казалось, что, если Нина и Гора пока не расходятся, это из-за неё. Может, во многом так оно и было.
Сидели за ужином. И когда Гора хотел было подняться, она сказала, краснея от своей неуклюжей шутливости:
— Нехорошо-нехорошо, очень невоспитанно — ещё не все поели.
Тут Ванька прикончил свою порцию, посмотрел на чайник, который собирался зашуметь никак не раньше, чем минут через пять. Встал и вышел, как будто Стеллиных слов вовсе не было. Да пожалуйста! Это как раз и входило в её планы. Мигом она доела скучавший на тарелке голубец, выскочила из кухни, плотно закрыв дверь. И через стекло стала смотреть, как за столом неловко сидели друг против друга отец и мать.
Гора повернулся к ней, как бы не понимая. А Нина продолжала сидеть не глядя на дочь. Словно бы она всё знала, что будет дальше. Да ведь и знала!
А Стелла, улыбаясь неизвестно кому и краснея, показывала, как она крепко держит ручку двери и даже запирает дверь на ключ. Хотя, разумеется, никакого замка в кухонной двери не существовало.
Гора в ответ ей кивнул: ценю, мол, юмор, и бесцветно улыбнулся. А Нина продолжала всё так же сидеть. Не то чтобы она сердилась или ей была как-то особенно неприятна Стеллина выходка. Просто она знала, что тут ничего не перевернёшь, а как началось, так и пойдёт дальше. И жалела дочь.
