И печально всё фатально,
И без близости нельзя…
А поможет вам, канальи,
Только крепкая семья!
А у Михася, очень похоже, были какие-то насквозь неправильные намерения. Стал он открывать очередную бутылку с шампанским, пробка-то, вылетев из бутылочного горлышка, сначала попала в потолок, затем отскочила в пустую тарелку, а оттуда – прямо Мишке в глаз. Синяк образовался нешуточный, красивый, тёмно-фиолетовый.
– Бог-то он – не фраер! – мстительно ухмыльнулся Серый. – Шельму завсегда распознает и отметит…
В конце вечера пьяненькие гости – по дурацкой русской традиции – задумали украсть невесту. Но даже до вестибюля, дурики, не успели довести. Гарик это подлый манёвр засёк сразу же, да и бросился – прямо через стеклянную дверь – спасать юную жену. Дверь – вдребезги, а Гарику – хоть бы хны, даже не поцарапался. Знай наших!
А свадьба Серого и Ирины прошла в интуристовском кабаке. Помните – у Максима Леонидова?
Официанты из «Садко» спокойно едут домой,
И в их багажниках трясутся рюкзаки со жратвой.
Они не курят натощак,
И за плечами у них филфак,
И, даже, ГИТИС…
Вот, в этом самом «Садко» они и сыграли свадьбу. Официанты, действительно, были до отвращения лощёными и угодливыми, буквально стелились перед клиентами. Противно, даже, иногда становилось, так и хотелось – заехать от души в сытую морду…
И ещё дедушка туалетный всех неприятно поразил. То бишь, в мужском сортире стоял – навытяжку – бравый старикан в форме военной парадного образца, колонка орденская – до пупа, отдельно – на лацкане пиджака – красовались два ордена Красной Звезды. Орденоносный дедок перед каждым посетителем вежливо распахивал кабинку, и – на английском языке – предлагал рулончик туалетной бумаги.
– Гадость страшная, на! – прокомментировал Михась. – А эти иностранцы ещё и ухмыляются, на, уроды! Ничего-ничего, на, я сейчас гранёный стакан-то накачу, на! Посчитаемся, на, за дедушку…
В ресторане было два зала, большой предназначался для дорогих заграничных гостей, а тот, что поменьше – для отечественной публики. В маленьком зале играла магнитофонная музыка, то есть, мелодии и ритмы зарубежной эстрады. А в зале для иностранцев звучала музыка живая – целый оркестр русских народных инструментов старательно наяривал, одних только ложечников было человек восемь-десять. К концу вечера Сергей заметил, что многие иностранцы переместились в маленький зал, где увлечённо дёргались под привычную музыку. А русские, наоборот, оказались в большом зале: жались себе по стеночкам и очень внимательно слушали родимые народные песни, тихонько роняя пьяные слезинки…
