Пыль далеко расползается от дорог, висит она и над токами и над комбайнами - весь воздушный океан подернут маревом уборочной страды. От горизонта до горизонта небо как бы притушено, пригашено, неяркое, плывет оно в полумгле, и до окончания авральной страдной поры не видеть его ясным. Такая уж пора: пылища как взыграется после праздника первого снопа, как подымет от края и до края душные свои паруса над степью, так будет держать их днем и ночью; ветров сейчас нету, но неискушенному человеку может со стороны показаться, что над югом снова беснуются пыльные бури.
В этой пылище тебе жить. Инка! Вот это и есть она, твоя золотая Бенгалия, закутанная в знойные шубы кураевской пыли. Говорят, своя земля и в горсти мила. Нигде человеку не страшно, если он не один на этой грешной земле, если у него есть друзья и окружен он людским уважением, да к тому же еще - любим. И каторжный труд будет для такого отрадой. И, право же, вовсе не лишне человеку для полноты счастья иметь еще тот "семейный экипаж", когда на всю жизнь, до гробовой доски, люди соединяются и в труде и в любви. Твоя земля... Любит Инна эту степь, и не только тогда, когда зацветет, запылает по весне с-кифскими тюльпанами, замельтешит быстрокрылыми ласточками да затрепещет райскоголосым жаворонком в поднебесье; любит и такой вот в разгар жатвы, в облаках трудовой ныли.
Надежная, верная, на веки вечные возлюбленная тобою степь, она-то уж никогда не пойдет "наперсное".
...Молчуны все-таки эти, в панамах. Только и удалось узнать, что туркмены. В строгой дисциплине, видно, держат их командиры, воспитывают как следует - не лезть, не приставать к незнакомой девушке со своими ухаживаниями. Может быть, уж слишком сдержанны, замкнуты в себе. Однако девушку нисколько не обижает, не тяготит их восточная замкнутость; напротив, ей даже нравится в пих эта, судя по всему врожденная, скромность и душевная деликатность. Вера Константиновна говорила, что в Индии тоже много людей таких вот, доброжелательных, предупредительно-деликатных... Один из солдат-туркмен совсем похож на вчерашнего ее пациента: до африканской черноты загорелый, темнобровый, весь как бы выточенный из дерева редкой породы. Но все же зто не тот, которому она оказывала первую помощь... Задумчив, что-то мечтательное застыло во взгляде: может, любимую черноглазую девушку дома оставил? Оживились ребята, когда в виду уже кураевских полей в облаках поднятой пыли сверкнули белым своим крылом вечные спутники моря - кигитки. Солдаты даже подскочили в кузове:
