- Мне, Инна, трудно вам это объяснить... Сам удивляюсь этому чуду. Оно от вас! Вы оказались способны весь мир для меня озарить!.. Наверное, вы сами еще не знаете себя. А я, когда впервые услышал ваш "Берег", сразу сказал себе: она поэтесса! Настоящая! Да, да, может, даже действительно Сафо, может, вторая наша Маруся Чурай, может, та самая, которой суждено перед лицом вечности воспеть этот край... Не эпигонна, нс слепая потребительница чужих образцов, а творец истинный, по призванию...
И тот легендарный Овидий - он бы вас тоже оценил!
- Столько щедрости... даже, пожалуй, слишком.
- Ничего не слишком. Узы, соединяющие века, гораздо крепче и нерасторжимой, чем мы себе представляем.
Бессмертная ветвь творчества - надежнейшая реальность,- которую ничто и никто но уничтожит, над ней не властно и время!
Щеки девушки горели ярким пламенем от этих волнующих ее неосознанное тщеславие слов. Надо бы ответить, но не знала что. Сказала смущенно:
- Вы, верно, добрый, сердечный человек. И спасибо вам за ваши... за это все... Вам я тоже хотела бы счастья.
- Счастье мое - это вы.
- Зачем же так... Разве я одна... У нас ведь столько девчат.
- Другие меня не интересуют. Вы, Инна, только вы...
Не понимаю, какая тут магия, но она есть! И я прошу вас, дрошу, умоляю! Что мне еще сделать? На колени встать?
И видно было, сейчас встанет. Сделал движение - совсем как в старинной пьесе. Девушка удержала его резко, сердито:
- Оставим... Ни к чему атот разговор.
- Отчего же?
- Оттого... Нетрудно бы и догадаться...
И он догадался. Умолк в тягостном оцепенении, поник у стены, невольно стискивая обеими руками камень старинной кладки. Потом спросил:
- Мне идти?
- Идите.
- Не боитесь остаться одной?
Инна только теперь улыбнулась облегченно:
- Хочу побыть наедине с Овидием.
ФАНТАЗИЯ ЛУННОЙ НОЧИ
Видела совсем реально, как, приближаясь к этим берегам, по морю шагал он, тот самый Назон. Невесомый, в своей длинной римской одежде, в сандалиях с повязками, неторопливо идет по лунной дорожке, ступает прямо по ее мерцающему полотну. Путник. Из вечного города - в веч-.
ное изгнание.
Серой, унылой пустынностью, ледяными ветрами встретил его этот античный край света. Все было здесь непривычным: и бесконечность степных просторов, и волчьи завывания ночной метели, и одичавший вид стражи, которая возвращалась со стен крепости, засыпанная снегом, кутаясь в бараньи и звериные шкуры до пят. Длинноволосые, бородатые, набравшиеся местных привычек, воины крепостного гарнизона вроде бы и не из римлян набраны каждый нес на себе уже варварскую печать. Сам центурион, начальник гарнизона, суровый и мужественный воитель, в своих смердящих звериных шкурах напоминал не человека из прославленного Рима, скорее варвара-волопаса. Со временем Овидий и сам облачился в эту дикую одежду по крайней мере, таким видели его, великого певца римлян, когда он изредка выходил на стену и стоял там одинокий, всматриваясь в белые загадочные степи.
