— Это кто?
— Это майор из квбэшной охранки. Он потом просмотрит пленку, которую сейчас снимают о нас с вами. Да, майор? — спросила она скрытый монитор. — Видите ли, — спокойно объяснила она Ларсу, — я — заключенная.
Он пораженно уставился на нее.
— Вы хотите сказать, что совершили преступление, что-то противозаконное, вас судили и…
— Судили и приговорили. Все как псевдо… я не знаю, как это назвать. Механизм, да, механизм. Согласно которому я теперь, несмотря на все политические и гражданские гарантии в Конституции СССР — абсолютная невозвращенка. Мне не уйти от советского суда, никакой юрист не может вытащить меня отсюда. Я — не то, что вы. Я знаю о вас, Ларс — или мистер Ларс? Или мистер Паудердрай, — как вы хотите, чтобы вас называли? Я знаю, какое положение вы занимаете в Запад-Блоке. Как я завидовала все эти годы вашему положению, вашей свободе и независимости!
— Вы думаете, — спросил он, — что я могу в любой момент плюнуть им в рожу.
— Да. Я знаю это. КАСН сообщило мне, они представили мне эти данные, несмотря на всех обитателей навозных куч, как этот Гещенко.
— КАСН наврало вам, — сказал ей Ларс.
Она растеряно заморгала глазами. Потухшая сигарета и банка пива задрожали в ее руках.
— Они точно так же держат меня, как и вас, — сказал Ларс.
— Разве вы не добровольно приехали сюда в Фэрфакс?
— Конечно, да, — кивнул он. — Фактически я сам подкинул эту идею маршалу Папоновичу. Никто меня не заставлял ехать сюда, никто не приставлял к виску пистолет. Но он вытащил пистолет из ящика стола, показал — и я все понял.
— Фбэровец? — Ее глаза расширились до предела, как у маленького ребенка, которому рассказывают страшную сказку.
— Да нет, в общем, не из ФБР. Друг ФБР, в этом дружелюбном мире сотрудничества, в котором мы живем. Но это не важно, мы не должны огорчать себя этими разговорами. За исключением того, что вы должны знать, что за мной могут прийти в любое время. И ставят меня в известность, если захотят.
— Значит, — задумчиво произнесла Лиля, — вы не были таким уж особенным. А я слышала, что вы просто «примадонна».
— Да, — сказал Ларс, — со мной трудно. Я ни на кого не полагаюсь. Но все равно они могут вытянуть из меня все, что им надо. А что по сравнению с этим все остальное?
— Я думаю, ничего, — покорно ответила она.
— Какие наркотики вы принимаете?
— Формофан.
— Это похоже на новую модель одностороннего зеркала. — Он никогда не слышал о таком. — Или на пластичную упаковку для молока, которая сама открывается и сама выливается на ваши хлопья, не проливая при этом ни капли.
