Существуют и те, кто чувствуют себя проклятыми, кто уверен, что их жизнь — неотвратимое движение к гибели, роковая цепь, последнее звено которой приводит к самоубийству. Некоторым удается избежать смерти во время холокоста, геноцида или на войне, но при этом внутренне они все же не спаслись от гибели, и беспокойство возвращается к ним снова и снова. Фобии, мании и бессонница могут обнажить саму сущность смерти. Мастурбация, отшельничество, противление зову любви и сплин, подобный самоубийству, называемый "английской болезнью", — все это пробуждает фантазии о смерти. Смерть может посягать на моральную составляющую в жизни индивида: на пересмотр жизни, его религию, грехи, судьбу; на то, как он дошел до такой жизни и как ему следует ее продолжать. Или нужно ли ему ее продолжать.
Для того чтобы понять все эти смертные паттерны, анализ не может обратиться ни к чему, кроме самой души, дабы услышать, что она говорит о смерти. Анализ развивает свои идеи о смерти эмпирически, черпая их из самой души. И здесь первопроходцем снова был Юнг. Он просто слушал, как душа рассказывает о своих переживаниях, и наблюдал за воплощавшими жизненные цели образами, которые живая душа производит из самой себя. В этом он был не философом, не врачом, не теологом, а психологом, учеником души.
Он обнаружил, что смерть имеет множество обличий и что она не всегда появляется в психическом непосредственно в виде смерти как таковой, как отмирание, отрицание существования и как завершение. Образы умирания и идеи смерти имеют совершенно другие значения в сновидениях и фантазиях. Душа претерпевает множество смертных переживаний, и при этом физическая жизнь продолжается; и, подобно тому как физическая жизнь приходит к завершению, душа часто создает образы и переживания, показывающие непрерывность явлений. Осознание как процесс кажется бесконечным. Для души ни бессмертие не является фактом, ни смерть не является концом. Мы не можем ни доказать, ни опровергнуть бессмертие. Психическое оставляет этот вопрос открытым.
Поиск доказательств и попытки демонстрации факта бессмертия есть следствие путаницы в мышлении, так как и доказательство, и демонстрация — категории науки и логики. Разум использует эти категории, и его можно убедить доказательством. Вот почему разум можно заменить машинами, а душу — нет. Душа не разум; она владеет другими категориями для решения проблемы бессмертия. Для души эквивалентами доказательства и демонстрации служат вера и значение. Они едва ли способны к развитию и столь же сложны для ясного понимания, с ними так же трудно бороться, как и с доказательством. Душа борется с вопросом жизни после смерти, пользуясь языком своих переживаний. Исходя из этих переживаний, а не из догм, не из логики или эмпирического свидетельства выстроены позиции веры. И один тот факт, что психическое обладает этой способностью верить, способностью, не подверженной влиянию доказательств и демонстраций, уже способствует принятию мысли о возможности психического бессмертия. Психическое бессмертие не означает ни воскрешения плоти, ни личной жизни после смерти. Первое относится к бессмертию тела, последнее — к бессмертию разума. Нас интересует бессмертие души.
