Он больше ничего не говорил Мейвис. Зато иногда разговаривал о войне с ребенком. Сейчас, когда его бросило в дрожь от мыслей о будущих страхах, девочка заагукала, подползла к краю коврика и мягко уткнулась носом в траву. Тихий плач прекратился как по мановению волшебной палочки, едва Ферраби взял ребенка на руки и нежно прижал к груди. Мейвис, привлеченная шумом, вышла из дому, с улыбкой любуясь ими, замедлила шаги. Благослови его Бог… Ей было приятно видеть Гордона счастливым, забывшим невзгоды.
Локкарт провел время в Лондоне, хотя и без подобных треволнений. Отпуск его протекал спокойно. Он остановился в квартире своего приятеля, который отправился в Америку в какую-то загадочную командировку. Локкарт мог бы легко почувствовать себя одиноким, но за порогом лежал Лондон.
Его родной, его любимый город, поврежденный бомбами, но сохранивший все свое обаяние. Бары. Театры. Концерты. Просто бездумные прогулки по улицам, вдоль реки или по открытым зеленым паркам. Все это было рядом, у него под рукой. И он использовал все это до конца, с полным удовольствием и разнообразием,
Он встречался со многими знакомыми — случайно, по какому-то совпадению, по договоренности, Больше всех ему запомнились встречи с людьми, порожденными Лондоном военных лет.
В кафе «Рояль» Локкарт увидел человека, который был его боссом в короткое и бесславное время работы в одном из рекламных бюро Лондона. Локкарт взялся за эту работу где-то в середине тридцатых годов, когда оказался на мели. При других обстоятельствах он ни за что не согласился бы заниматься делом глупым и скучным. Его задачей было сочинение рекламных текстов к товарам. Босс был явно озадачен несколько легкомысленным подходом Локкарта к столь ответственному делу. Все чаще и чаще писанина Локкарта возвращалась обратно с пометками босса: "Слишком резко", "Слишком официально", "Пожалуйста, помягче". И однажды даже: "Слишком неделикатно напоминать о слюне". Настал наконец день, когда придуманная Локкартом фраза, заканчивающаяся объявлением о собачьем печенье: "Собаки его любят", была отклонена в пользу фразы: "Никогда еще собачьему миру не предлагали столь лакомого кусочка". Тогда Локкарт понял, что терпению его пришел конец, независимо от того, есть у него деньги или нет. Он ждал момента, чтобы сделать прощальный жест. Как-то утром он нашел у себя на столе записку. "Придумайте, пожалуйста, подходящее объявление для паточных конфет мистера Болджера". Локкарт немного подумал, написал строчку на том же листке, взял шляпу и ушел. Хэмишоу, его босс, имел возможность познакомиться с прощальным перлом своего бывшего сотрудника: "Паточные конфеты Болджера роскошны и черны, как Ага-Хан"
