Но всё обошлось, и я, отделавшись несильной оплеухой, вынужден был почти километр нести Рамону на руках до самого дома. За этот титанический труд моя радушная хозяйка сварила мне кофе и сделала пару бутербродов с копчёной треской. Ночь была бурной и бесконечной. Я уснул только тогда, когда над горизонтом появились первые оранжевые лучи солнца. Рамона почти не спала и с самого утра ушла в кабинет, где долго работала на компьютере. Краем уха, сквозь полудрему, я услышал пробивающийся откуда-то издалека — вероятно, с территории соседнего дома — голос диктора российского радио. Он сообщал, что мятеж подавлен и президент Союза вернулся в Москву. А также о том, что в ближайшие дни будет обнародован Указ о предоставлении долгожданной независимости трем прибалтийским республикам — Литве, Латвии и Эстонии.
* * *
Проснулся окончательно я только в половине двенадцатого, вновь ощутив близость женского тела. Лениво потянулся, зевнул и заспанным голосом поинтересовался, сколько уже натикало на часах.
— Пора вставать, — произнес нежный ангельский голосок. — Ты еще не проснулся? — уже сердито поинтересовалась Рамона спустя несколько секунд.
— Проснулся.
— Тогда готовься к походу в магазин. Надеюсь, у тебя нет бюджетного кризиса?
— М-м-м… — повертел я головой, из которой окончательно улетучились остатки сновидений.
— Вот и замечательно. А я пока поваляюсь в постели, на твоем теплом местечке! — И она несильно, но настойчиво толкнула меня в бок, сгоняя с мягкой кровати с водяным матрацем.
Магазинов в Пярну много, так что далеко ходить не пришлось. Я наскоро набрал всего самого необходимого и не спеша направился обратно. Сколько меня не было рядом с Рамоной? Может, пятнадцать-двадцать минут…
Я с наслаждением выкурил сигарету, раздавил ее носком ботинка и вошел в дом, неся в обеих руках полиэтиленовые пакеты с покупками. Поднялся по ступенькам, ногой толкнул дверь и зашел внутрь. И сразу почувствовал, что здесь все изменилось. Шестое чувство включило громкий и пронзительный сигнал тревоги. Испытанные в переделках профессионалы очень часто обладают вымуштрованной и проверенной в делах интуицией, подчас безошибочно определяя укрывшегося на местности врага или время начала атаки противника. Но в этот раз чувство опасности сработало у меня слишком поздно.
Что-то тупое и тяжелое с размаху «погладило» меня по голове. Говорят, что после сильного удара у человека начинает что-то плавать перед глазами, появляются звездочки и тому подобная ерунда. Не знаю, как у кого, но тогда я не испытал подобного блаженства. Я отключился мгновенно, никуда не проваливаясь и ничего не видя перед глазами. Я не успел даже почувствовать боли. Просто рухнул, как мешок цемента, вместе со своими пакетами.
