Кроме того, полет на космическом шаттле мне не по средствам, Я не могу купить даже ИГРУШЕЧНЫЙ космический шаттл.
Мало того, у меня в голове все звучали последние слова Майкла: «Миа, мне не нужна тусовщица. Мне нужна только...»
Только... кто?
Наверное, этого я никогда не узнаю. Но я все равно боюсь — ничего не могу с собой поделать , — что чего бы Майкл ни хотел, я — не то, чего он хочет.
И сейчас я не могу сказать, что я его в этом виню.
9 марта, вторник.
лимузин, по дороге в школу
Когда Лилли села в машину, она сразу начала:
— О господи, что с тобой стряслось?
Я ей:
— Что ты имеешь в виду?
А она:
— Ты выглядишь хреново. Ты что, совсем не спала ночью или как? Сегодня у нас репетиция в костюмах, твоя бабушка тебя убьет.
Очевидно, Лилли не знает, что я знаю про ее родителей. Возможно, Майкл ошибся, и Лилли даже не догадывается, что они расходятся. Разве что она на самом деле такая хорошая актриса, какой сама себя считает...
А это означает, что я не могу ей рассказать, почему я паршиво выгляжу. Ведь если Лилли узнает, что я узнала о разводе ее родителей раньше, чем об этом узнала она сама, она меня просто убьет. Кроме того, Майкл просил меня сохранить это в тайне.
Наверное, я могла бы ей сказать, что мы с Майклом расстаемся из-за того, что я станцевала сексуальный танец с Джеем Пи. Но, мне кажется, сейчас для нее это будет чересчур. Я имею в виду, а вдруг она все-таки знает про своих родителей? Тогда с моей стороны было бы нехорошо рассчитывать, что она справится как с собственными проблемами, так и с моими, И вообще, а вдруг у нас с Майклом происходит что-то совсем другое?
Нет, не может быть.
И вот, вместо того, чтобы рассказать ей правду, я просто сказала:
— Не знаю. Кажется, я простыла и заболеваю.
— Ерунда, — сказала Лилли.
Потом она сказала, что уже почти двадцать номеров ее журнала проверены и сшиты. Осталось всего девятьсот восемьдесят. Потому что Лилли, конечно, думает, что абсолютно каждый в школе купит ее журнал.
Яне стала с ней спорить. Во-первых, мне было почти все равно, потому что я чувствовала абсолютную пустоту внутри.
А во-вторых, когда я СНОВА попросила ее убрать рассказ «Долой кукурузу!», она на меня окрысилась.
— Где бы мы все были, если бы Вудворд и Бернштейн попросили бы «Пост» убрать из номера их статью про Уотергейт? А? Где бы мы были?
Но статья, после которой разразился Уотергейтский скандал, это совсем не то, что мой рас-
сказ «Долой кукурузу!». Первая должна была привести к отставке президента. А вторая может ранить чьи-то чувства. Что важнее?
