Кареглазый брюнет стал выяснять, что, наверное, дело не в том, что мужчины не умеют разговаривать- это мало вероятно, а в том, что его собеседница не умеет или не хочет их слушать. Но Фролова ответила, что мужчины не вкладывают в разговор душу. Тут подал свою реплику и Костя, сказав, что ни один мужчина не станет в первые пять минут знакомства раскрывать свою душу перед первой попавшейся женщиной. На что ему врезали, что они могут и не пытаться этого делать, поскольку все мужчины страдают полным души отсутствием. Михаил вновь развеселился, а Зайчиков, получив такой отлуп, вновь замолчал. И подумав на прощанье, что ухаживать за такой эмансипированной и интеллектуализированной красоткой- неблагодарное занятие, снова погрузился в собственные мысли.
Тут, наконец, стали подходить гости. Пришло несколько соратников Алексеева по искусству. Самым колоритным из них был армянин Роберт Ваганян, колымящий в сельской местности ваятель, исправно обирающий совхозно – колхозные кассы за стандартные бюсты основоположников марксизма-ленинизма. Подошла стайка женщин с Нининой работы и они обрадовано заприветствовали Михаила. Оказалось, что он вчера только откуда-то приехал и ему было, что им рассказать.
Если бы Константин узнал фамилию этого молодого человека, то крайне бы удивился, как поразительно мал и тесен их миллионный город. Ибо фамилия его была Бурлаков. Но Костя фамилию выяснять не стал, тем более, что Нина вызвала его в прихожую и, погрозив пальчиком, сообщила, что Зайчикова просит к телефону женский голос. Костя удивился этому и сказал, что это, наверное, Зинаида.
На это Беляева ответила, что своих подруг она, пока что, узнает, и звонит не Зинаида.
Зайчиков взял трубку, лицо его выразило удивление и радость.
Он отвечал односложно и внимательно слушал. Потом куда-то засобирался, сказал Славику, что у него срочное дело, что скоро придет и выскочил в дверь.
Все, наверное, знают историю про чеховское ружье, которое мирно висит в первом акте на стене, а в третьем начинает палить.
Такое ружье есть и в этой истории. Это тот самый лотерейный билет, который автор так тонко и неназойливо всучил Косте и Людмиле. Пришло время стрелять.
Вечеринка была в самом разгаре. За столом сидели интеллигентные люди: художники со стороны Вячеслава и инженеры, приглашенные Ниной. Разговоры витали в культурных эмпиреях. Зашел нелепый спор о творческом процессе, и Фролова, видимо в пику собравшимся художникам и скульпторам, заявила, что писательский труд более благороден и не всякому по силам. Художники не согласились. Тогда она им предложила доказать обратное и, не откладывая дело в долгий ящик, написать литературный труд. Роман, повесть, все равно что. Хотя бы к ее следующему приезду в Челябинск, через два месяца. Нахальный Бурлаков сказал Алексееву, что их команда может надеяться на его посильный вклад, и что он готов выслушать официальный заказ на тему. Женщины поддержали Елену и наперебой стали предлагать, кто что. Наконец, все пришли к согласию, что это должна быть сказочная повесть из современной жизни про любовь, с грустным концом. По этому поводу выпили, и мужики вышли на балкон покурить. В комнате с женщинами остались Михаил, рассказывающий про только что закончившуюся командировку в Таллин, и Ваганян, что-то потихоньку рокотавший на ушко Фроловой.
