Кирен обошла невзрачного зеленого паучка, сидевшего на своей паутинке. Внешне совсем безобидный, этот паук ядовитым укусом мог уложить лошадь.
- Я должна сказать тебе спасибо, и не один раз, а дважды, - сказала саламандре Кирен. - Один раз за то, что ты спасла мне жизнь. Ты предупредила меня насчет паучка, значит, ты все-таки меня любишь. За эту любовь я и говорю тебе спасибо еще раз. Теперь ты видишь сама - моя любовь к тебе вовсе не глупость.
- Глупость. Все-таки глупость! Ты так же глупа, как луна, которая пляшет в небесах со звездами, хотя потом они расходятся в разные стороны.
- Я люблю тебя, - сказала Кирен. - Я люблю тебя больше, чем мечты о выздоровлении.
На следующий день в двери отцовского дома постучался странный с виду человек.
- Я тебя не впущу, - сказал ему слуга. - Хозяин не говорил, что ожидает гостей.
- Тогда передай своему хозяину, что пришел Ирвасс.
Услышав это имя, отец Кирен стремглав бросился встречать гостя.
- Неужели ты хочешь забрать саламандру? Кирен только-только начала выздоравливать!
- Мне об этом известно лучше, чем тебе, - ответил Ирвасс. - Твоя дочь сейчас в лесу?
- Да. Гуляет с саламандрой. С девочкой творятся настоящие чудеса. Скажи, зачем ты пришел?
- Чтобы завершить излечение твоей дочери, - ответил Ирвасс.
- Как? - удивился отец Кирен. - А разве для этого мало саламандры?
- Какими словами ты проклял новорожденную дочь? - ответил Ирвасс вопросом на вопрос.
Лицо отца Кирен потемнело, но он заставил себя повторить страшные слова:
- Так будь же ты слаба и беспомощна - пока не лишишься того, кого полюбишь так же сильно, как я любил твою мать!
- Сейчас Кирен любит саламандру так же сильно, как ты любил свою жену, - сказал Ирвасс.
Отец Кирен сразу все понял и схватился за голову.
- Нет! - закричал он. - Я не допущу, чтобы она страдала так, как я когда-то!
- В этом заключается ее единственная возможность излечиться. Разве лучше будет, если она станет страдать по живому человеку, а не по куску фарфора? Ведь на месте саламандры мог бы оказаться ты!
Отец Кирен содрогнулся и заплакал. Он лучше любого другого мог понять, какие муки суждено перенести его дочери.
Ирвасс больше ничего не сказал, но взгляд его был полон жалости. Потом он начертил на земле прямоугольник, положил внутрь два камешка и что-то неразборчиво произнес.
И в тот же миг саламандра, гулявшая по лесу с Кирен, сказала:
- Как странно. Прежде здесь не было стены. А теперь она вдруг появилась.
