На самом деле я не знаю, чего ожидала, но только не того, что увидела. Я помню, папа предупреждал, что пусть его имя и манера поведения не вводят меня в заблуждение, но я хочу сказать, при его имени и профессии я ожидала, что это будет невысокий лысый старикашка с козлиной бородкой, в очках, ну и может быть, он будет говорить с немецким акцентом.
Старым оказался, это да. По возрасту он, наверное, как бабушка. Но он был не лысый и не низенький. И козлиной бородки у него не было. А. акцент был западный. Это потому, как он сам объяснил, что когда он не на работе в Нью-Йорке, то он живет на своем ранчо в Монтане.
Да, это так. Доктор Натс оказался ковбоем. Ковбой психолог!
Я так понимаю, что из всех психологов, какие есть в Нью-Йорке, мне достался психолог-ковбой.
Его кабинет был обставлен как дом на ранчо. На стенах, обшитых деревянными панелями, висели картины с изображением диких мустангов на воле. А на застекленных книжных полках стояли книги только известных западных авторов вроде Луи д'Амура и Зейна Грея. Мебель была обита темной кожей с латунными заклепками. А на крючке, прибитом к двери с обратной стороны, даже висела настоящая ковбойская шляпа. И на полу лежал ковер индейцев племени навахо,
По всему этому я сразу поняла, что доктор Нате вполне соответствует своему имени, И что он еще более ненормальный, чем я,
Наверное, это шутка. Должно быть, папа шутил, когда говорил, что доктор Нате – один из крупнейших специалистов по детской и подростковой психологии в стране. Может, меня разыгрывают? Может, с минуты на минуту откуда-нибудь выскочит Эштон Катчер и закричит: «Принцесса Миа, мы вас разыграли! Этот тип – никакой не психолог, это мой дядя Джо!»
– Ну, – сказал доктор Натс басовитым ковбойским голосом после того, как мы с папой сели на кушетку напротив большого кожаного кресла, в котором он сидел. – Значит, вы принцесса Миа. Рад познакомиться. Слыхал я, что вы вчера были непривычно милы со своей бабушкой.
Я была просто в шоке. Вероятно, доктор Натс обычно имеет дело с детьми. В отличие от них, я, так уж вышло, знакома с двумя психологами-юнгианцами, докторами Московитцами. Так что я немного в курсе, как должны строиться отношения врача с пациентом. И я знаю, что разговор не должен начинаться с ложного обвинения со стороны врача.
– Это полная клевета, – сказала я. – Я не была с ней мила. Я просто сказала ей то, что она хотела услышать, чтобы она поскорее ушла.
