Другие пассажиры обсуждали пейзаж за окном, точнее, полное отсутствие оного. По обеим сторонам дороги не было ничего — ни единого строения на восемьдесят километров. Только безбрежный простор низкой колючей растительности.
Беседа затихла к середине пути, но вновь оживилась, когда дорога пошла по берегу. Шофер вел машину молча, а когда ему задавали какой-нибудь вопрос, отвечал кратко и односложно.
— Вы раньше бывали в Порто-Сфинксе? — спросила меня Рима.
— Ни разу, — ответил я. — Даже не знал о его существовании.
Она достала из сумочки карту и не без труда развернула ее. Карты — это абстрактные версии местности; но в том путешествии все происходило с точностью до наоборот, и местность была абстрактной версией карты. Рина показала мне точку на берегу моря. Я поискал, но не нашел названия деревни.
Зеленая табличка у дороги сообщила, что мы въехали в Порто-Сфинкс. Сначала мы проехали мимо кладбища с железными решетками, окруженного серыми стенами, а потом — мимо маяка, имевшего заброшенный вид. Его окружала проволочная изгородь, одно из звеньев которой свалилось и открывало проход на внутреннюю территорию.
Ветер встряхивал микроавтобус. Тяжелое и серое море оставило на пляже полосу мертвых водорослей, которая в некоторых местах производила впечатление широкой прогнившей стены.
Из глубины салона раздался голос француза, который спрашивал об обещанных пальмах, солнце и пляжах с белым песком.
Микроавтобус остановился рядом с гостиницей. В отдалении, километрах в полутора, виднелись первые дома, растянувшиеся вдоль залива.
Отель полностью не соответствовал общему виду Порто-Сфинкса. Он строился как центр крупного туристического комплекса, который пока если и был, то в проекте. Отель состоял из двух корпусов, расположенных под углом к берегу. Первая половина была закончена и уже начала потихонечку приходить в упадок, во втором корпусе не было ни дверей, ни окон, ни законченной кладки. Огромный шит сообщал о продолжении работ, но не было видно ни машин, ни рабочих, ни строительных материалов. Над входом я прочел надпись, выполненную серебряными буквами: «Международный отель „Маяк“», — над дверью висели потрепанные и потерявшие цвет флажки.
Мы вышли из микроавтобуса и размяли ноги.
Я потянулся и повернулся к морю, приветствуя природу, однако холодный воздух вызвал у меня приступ кашля.
— В какой половине гостиницы мы разместимся? — спросила итальянка.
Позже, шагая со своим небольшим чемоданчиком по коридору, я убедился, что переход в другое крыло здания был закрыт — двери заперты на ключ, к стенам прибиты щиты с объявлениями, запрещавшими проникновение в недостроенную часть гостиницы, где только холодные номера и гнезда чаек.
