Мы осмотрели прилавки сувенирных лавочек: птичьи перья с надписями на экологические темы, местные сладости, пепельницы с изображением пингвинов. Я хотел купить что-нибудь Елене, но решил подождать, пока не останусь один.
Мы прошли вдоль фасада муниципального музея. Металлическая табличка сообщала, что он закрыт на непродолжительный ремонт. Табличка, уже покрывшаяся ржавчиной и потерявшая свой цвет от многомесячной непогоды, болталась на перекрученной проволоке.
— Ты Рину не видел?
— Нет.
— Что-то с ней происходит. Она ни с кем не разговаривает, всех избегает. Сегодня она должна выступать, но Кун сказал, что она пока этого не подтвердила. А что там за люди?
Мы приблизились к пляжу. Двое пожарных засыпали известью мертвого тюленя. Мы подошли поближе. Один — совсем молодой, — явно гордился своим новеньким мундиром; второй — лет на двадцать постарше — выглядел гораздо естественнее в своем стареньком красном комбинезоне. Увидев нас, они засмущались, как если бы мы их застали за чем-нибудь неприличным.
— Зачем вы его засыпаете? — спросила Анна.
Молодой с неудовольствием посмотрел на нас.
— Чтобы не вонял. Потом мы вывезем его из деревни и закопаем.
— Сначала надо обработать известью, иначе весь грузовичок провоняет, — сказал старший.
— А тюлени часто появляются на пляже?
— Эпидемии случаются раз в пять-шесть лет, — сказал старший. — Самая страшная была двадцать два года назад. Она продолжалась три недели и закончилась смертью кита. Громадный кит, это не какой-нибудь там тюлень. Люди приезжали издалека, чтобы сделать фотографии. Его челюсть выставлена в муниципальном музее.
Тюлень, приобретший теперь белый цвет, напоминал межу на песке, границу невидимой зоны.
— Еще два осталось, — сказал молодой.
Пожарные бросили мешок с известью в кузов полуразвалившегося грузовичка и уехали к югу.
— А кто это там идет? — спросил я. Мужчина в зеленой куртке приближался к нам быстрым шагом.
— Я не взяла очки. Я ничего не вижу дальше десяти метров, — сказала Анна.
Но, как выяснилось, он спешил не к нам. Он прошел в стороне, не заговорив с нами и даже на нас не взглянув.
— Кто-нибудь из участников конгресса?
— Зуньига, — сказала Анна. — Он переводит французские романы для испанских издательств.
— А куда он так торопится, интересно? От кого-нибудь убегает?
Не сговариваясь, мы решили последовать за ним. Вскоре мы поняли, что он ни от кого не убегал; он гнался за человеком, который в пятидесяти метрах от нас сейчас приближался к маяку.
