Девушки переглянулись. Глаза Трисы безмолвно молили о помощи.
— Можешь мне поверить, детка, я не стану церемониться. Где Аделаида?
Триса закричала. Это был животный, дикий крик, кончающийся сумасшествием.
Карстен встряхнул девицу и поволок за собой, легко отброся повисшую на локте Син.
— Вы спятили, Карстен!
— Плевать. Она где-то здесь, я знаю. Они полагают, мне можно морочить голову… Я из тебя душу вытрясу!..
Трису стошнило, и Карстен выпустил ее, презрительно глядя, как она корчится на полу.
— Это бесчеловечно!
— Куда бесчеловечнее прятать в подвале несчастную девочку-калеку.
Равномерные хлопки заставили их оглянуться. Госпожа Иветта стояла на пороге, закинув голову с голубоватыми буклями и заливисто смеясь, хлопала сухонькими ладонями.
— Великолепно, Блент! Я знала, что вы догадаетесь. Но не думала, что так быстро. Прежде, чем сыграть роль благородного спасителя, пройдемте со мной.
— Какого черта?
— Я желаю с вами поговорить. По праву старшинства — в годах или звании, выбирайте сами. А вы, милочка, — она окинула задумчивым взглядом Син, — извольте помочь бедной девочке. Она в этом нуждается.
Испытывая настоятельное желание разорвать вдову на части, Карстен взлетел по лестнице.
В кабинет его приглашали впервые.
Кабинет представлял собой захламленное помещение с бездной пыльных книжных полок по стенам. Книги были самые разные, потрепанные и не очень, частью на чужих языках. Пыль осела также на висячей лампе под стеклянным абажуром и синем плюше портьер. Похоже, в кабинете пользовались только столом с кипой бумаг, ножом для их обрезания и массивным и довольно безвкусным бронзовым чернильным прибором. На краю стола покоилась шкатулка, окованная медью. Над остывшим вечность назад камином висел арбалет.
Госпожа Герд перехватила взгляд Карстена, усмехнулась:
— Это не мой. Покойного мужа. Свой я храню в гардеробе, забавно?
Карстен не видел в этом ничего забавного. Он так и сказал без излишней дипломатии. Госпожа Иветта скинула пелерину на обитый гобеленом диван в углу, предложила Карстену садиться. Хотя ряд стульев в междуоконьях, деревянных, с вычурными спинками, не вызывал такого желания. Стулья были слишком монументальны, чтобы использоваться по прямому назначению. Да и Карстен слишком кипел внутри, чтобы сидеть и спокойно рассуждать. Любое промедление могло окончиться для госпожи Иветты печально, не глядя на пол и возраст.
Тем не менее она очень неспеша отодвинула такой же монументальный стул и села за стол, подложив под спину подушечку.
