Между тем дождь все не успокаивался, и вдобавок к сумраку от низких облаков подкрадывалась ночь. Над нами пока не капало, нас защищали верхние площадки лестницы, но мы пожалели, что нельзя развести костер согреться — очень далеко будет виден огонь. И тут нас осенило: можно же подождать до темноты. Станут заметны издалека поселки, где люди включили свет, и действующие трассы, где машины включили фары. Сейчас ведь тоже все уже сидят при свете, просто в сумерках огоньки видны не так далеко, как ночью. И мы увидим границы зоны, и сможем прикинуть наиболее короткий путь, чтобы из нее вылезти. А вылезать попробуем уже утром, отдохнув и по светлому. Ночевать же удобнее всего здесь, как раз крыша есть, и ветер сдувает опротивевших лосиных мух. Кроме всего прочего, такой план не требовал от нас немедленно куда-то идти, а идти нам, честно говоря, не очень-то и хотелось. Мы сидели, прислонившись спиной к решетчатым перилам, и медленно разговаривали о металле. Именно стальные конструкции уже второй раз выручали нас в смысле ночлега. Предоставленные самим себе деревянные стропила и стены стали крошкой. Бетон и кирпич летом набирали влагу в щели и швы, зимой вода замерзала и рвала изнутри самые крепкие камни. Коровник из железобетонных панелей под нашей башней был разморожен кое-где настолько сильно, что мы не хотели заходить внутрь. Один лишь металл сохранился настолько хорошо, что не только не вызывал в нас опасений, но вот уже второй раз позволял ночевать под крышей там, где нормальных крыш вообще не было. Как раз в институте у нас начался курс металлоконструкций, и я рассказывал Степану, насколько разным может быть простое железо. Степан в ответ рассказал, как однажды увидел лунные рельсы — лунный свет отражался в их отполированной колесами поверхности до самого горизонта, и казалось, что от переезда до горизонта тянутся два сияющих белых шнура. Словно там и металла нет — лишь лунное сияние.
Так за беседой мы скоротали время часов до девяти. И действительно увидели огоньки, которых ждали — весь северный край небосвода был ими утыкан. На юге даже отсюда было заметно зарево — освещение гомельских улиц отражалось в низких тучах. На востоке не заметили ничего — или там продолжалась зона, или начинался лес. На западе тоже ничего не увидели. Мелькало что-то, возможно, бакены на Соже, но как-то слишком невнятно, чтобы твердо на эти огоньки надеяться. Мы так и предполагали, что с запада зона будет ограничиваться рекой.
