— Мисс Партридж! Мисс Партридж!
Мисс Партридж появилась на лестнице с длинной шваброй в руке и со взглядом, выражавшим ее вежливые манеры: ну, что там, горит, что ли?
— Да, сэр?
— Агнес Уодл хочет с вами поговорить по телефону.
— Простите, — кто?
Я повысил голос:
— Агнес Уодл!
— Ага… Агнес Уодл! Чего это ей от меня надо?
Вызов к телефону явно вывел мисс Партридж из равновесия; она отставила швабру и помчалась по лестнице так, что только зашелестело ее ситцевое платье.
Я скромно вернулся в столовую, где Миген ела поданные на завтрак почки и бекон. В отличие от Эме Гриффит она отнюдь не выглядела счастливой и бодрой «ранней пташкой». Правду говоря, она только пробормотала что-то, здороваясь со мной, и молча продолжала есть.
Я раскрыл утреннюю газету. Через пару минут вошла Джоан: шок, который она испытала, оказался, кажется, не очень сильным.
— Привет, — сказала она. — Вот это да! Похоже, что я на всю жизнь опозорилась, потому что не знаю, что там когда растет. В это время года есть фасоль?
— Нет, только в августе будет, — ответила Миген.
— Странно, в Лондоне она есть круглый год.
— В банках, милочка, — сказал я. — А мороженую фасоль привозят на кораблях с разных концов империи.
— Как слоновую кость, обезьян и павлинов? — спросила Джоан.
— Вот именно.
— Я бы не прочь иметь павлина, — задумалась Джоан.
— А я бы лучше маленькую обезьянку, — ответила Миген.
Джоан задумчиво чистила апельсин.
— Хотела бы я знать, — проговорила она наконец, — каково это быть Эме Гриффит, которая вечно пышет здоровьем, энергией и радостью жизни. Как вы думаете, она бывает когда-нибудь усталой или расстроенной или… или бывает ей иногда тоскливо?
Я ответил, что Гриффит совершенно точно никогда не бывает тоскливо и вышел вслед за Миген через французское окно в сад.
Я стоял и набивал трубку, когда услышал, как мисс Партридж, войдя в столовую, ворчливо проговорила:
— Можно поговорить с вами минутку, мисс Джоан?
«Господи помилуй, — подумал я, — неужели Партридж хочет от нас уйти? Вряд ли это порадует мисс Эмили».
— Я должна извиниться перед вами, — продолжала мисс Партридж, — за то, что меня вызывали к телефону. Девчонке, звонившей мне, следовало бы лучше знать, как себя вести. Я никогда не пользуюсь телефоном сама и не разрешаю своим знакомым звонить мне, и мне страшно неприятно, что хозяину пришлось брать трубку и вообще!
— Почему? В этом же нет ничего особенного, мисс Партридж, — попыталась успокоить ее Джоан. — Почему бы ваши друзья не могли позвонить по телефону, если им надо с вами поговорить?
