Симмингтон встал. Он был сухим, отнюдь не сентиментальным человеком, но сейчас губы у него дрожали:
— Надеюсь, что вы быстро найдете чудовище, которое пишет эти письма. Оно ведь убило мою жену так же верно, как если бы ударило ее ножом, — он помолчал. — Хотел бы я знать, что сейчас чувствует этот человек?
Симмингтон вышел, не дожидаясь ответа на свой вопрос.
— Что действительно может чувствовать эта особа, доктор? — спросил я. Мне казалось, что именно он мог бы знать ответ.
— Трудно сказать. Может быть, угрызения совести, а может, радость от своей власти над людьми. Вполне возможно, что смерть миссис Симмингтон только усилила ее манию.
— Будем надеяться, что нет, — сказал я, чувствуя холодок, пробежавший у меня по спине, — потому что иначе…
Я замялся, и Нэш докончил фразу вместо меня:
— Попытается снова? Для нас это был бы наилучший вариант, мистер Бертон. Знаете, повадился кувшин по воду ходить…
— Но ведь было бы сумасшествием продолжать писать эти письма, — воскликнул я.
— Будет продолжать, — заверил нас Грейвс. — Все они так. Понимаете, это как наркотик, — невозможно остановиться.
Я с ужасом покачал головой и спросил, нужен ли я еще им. Мне хотелось на свежий воздух — здесь, в комнате, атмосфера была прямо-таки пропитана злом.
— Вы нам уже не нужны, мистер Бертон, — сказал Нэш. — Держите только глаза открытыми пошире и помогайте нам, чем можете: в первую очередь вбивайте в голову всем знакомым, чтобы они отдавали нам каждую анонимку.
Я кивнул.
— По-моему, эту гнусность получили еще многие в городе, — заметил я.
— Ничего удивительного, — сказал Грейвс и, немного наклонив к плечу голову, спросил: — А вы не знаете никого, кто совершенно точно не получал таких писем?
— Вот так вопрос! Я, знаете, еще не удостоился чести быть доверенным лицом всего здешнего общества.
— Нет, нет, мистер Бертон, я этого и не думал. Я хотел лишь спросить, не знакомы ли вы с кем-нибудь, о ком вы точно знаете, что он не получал этих анонимок?
— Ну, собственно говоря, — неуверенно проговорил я, — знаком.
И я повторил им свой разговор с Эмили Бартон. Грейвс выслушал меня с каменным лицом.
— Хорошо, это может нам пригодиться. Это я себе отмечу.
Я вышел наружу, на солнце. Следом за мною вышел и Оуэн Гриффит. Когда мы очутились на улице, я громко выругался:
— Черт побери, и это место, где я должен был валяться на солнышке и лечиться? Тут полно гноящихся ран, а выглядит все мирно и невинно, как в раю!
— Но именно там, — сухо проговорил Гриффит, — именно там и таился змей.
