Я очень любил спорт. И в футбол играл, и плавал, и легкой атлетикой занимался. Но, как ни досадно, именно спорт надолго отодвинул осуществление мечты. В 1932 году я предпринял новую попытку поступить в Ленинградскую военно-теоретическую школу летчиков. Медкомиссию проходили прямо на комбинате. И надо же случиться: в тот день состоялся футбольный матч, и я в нем, конечно, участвовал. Матч сясьстроевцы выиграли, а вот медкомиссию я не прошел. "У вас сердце плохое, в летную школу не годитесь", - заявил председатель врачебной комиссии. И записал: "Шумы в сердце, к летной службе не годен".
Друзья, как могли, успокаивали: молодой, мол, поступишь через год, только уж перед медкомиссией в футбол не играй.
Утешением были производственные успехи. Когда я окончил техшколу, меня назначили начальником электроцеха Волховского алюминиевого завода.
Осенью 1933 года я снова подал заявление в райвоенкомат с просьбой направить в летную школу. Медкомиссию прошел, но врачи увидели в личном деле роковую запись "шумы в сердце " и отказали. Ленинградский военком направил меня в артиллерийское училище. Снова экзамены. Математику, физику, русский все сдал на "отлично", однако заупрямился:
- Пойду только в летное!
Кончилось тем, что вообще не попал в училище, а оказался в городе Пушкине в учебной батарее артполка.
Служил я хорошо, задачи по огневой подготовке решал быстро и точно. Политрук, участник гражданской войны, заметил мои успехи.
- Какие у вас мечты? - спросил он меня.
- Была мечта летать, - ответил я, - да, видно, не судьба.
- Не расставайтесь с мечтой. Я помогу.
Рядом с артиллеристами располагалось авиапарашютное подразделение. Политрук спросил:
- Хотите с парашютом прыгать?
- Хочу.
- Включаю вас в группу подготовки артиллеристов-десантников.
Я быстро освоил теоретический курс, прыгнул с вышки, сделал первый настоящий прыжок. Позднее освоил затяжные прыжки. Стал инструктором парашютизма. Крепко подружился с летчиками. Они и подсказали решение:
- Иди после армии в школу Военно-Воздушных Сил или в аэроклуб.
Осенью 1935 года, завершив службу, я вернулся на Сясьский бумажный комбинат. Вскоре узнал, какие отрадные для меня перемены наметились на Сясьстрое.
Осоавиахимовцы и комсомольцы намечали здесь открыть свой планерный клуб. Кроме того, в столе у секретаря комитета ВЛКСМ лежали еще не заполненные путевки в Дудергофскую летно-планерную школу, в ту, где когда-то был инструктором Валерий Чкалов. Одну из них я и получил.
