разговор, — улыбнулась она, — разве можно упускать его в такие вечера! Милый мой Генри, я так за него рада!
Молодой человек смотрел какую-то минуту из окна на подъезжавшие кэбы и на увозившие гостей легкие кареты. Когда он обернулся, миссис Сент-Джордж в комнате уже не было; снизу доносился голос ее мужа; он смеялся, разговаривая в подъезде с одной из дам, которая ожидала свою карету. Несколько минут Пол оставался совсем один в этих теплых опустевших комнатах, залитых мягким светом слегка расцвеченных ламп, где кресла были сдвинуты с мест и где слышался запах цветов. Это были просторные, красивые, уставленные дорогими вещами залы, где можно было увидеть решительно все, что принято иметь в «хороших домах». Минут через пять явился лакей, сообщивший, что мистер Сент-Джордж просит его сойти к нему вниз; Пол спустился по лестнице и пошел вслед за ним в апартаменты, расположенные в самом конце дома, назначение которых было, как он догадался, обеспечить писателю должные условия для работы.
Сент-Джордж был уже без пиджака и ожидал его, стоя посреди большой высокой комнаты, где совсем не было окон и куда свет проникал только с потолка, застекленного, как в каком-нибудь выставочном зале. Меблирована она была как библиотека, и плотно примыкавшие друг к другу книжные полки поднимались к самому потолку, лаская взгляд пленительно тусклою позолотою корешков; местами единый этот тон прерывался, чтобы уступить место висевшим на стене старинным эстампам и рисункам. В самом дальнем от двери конце стояло высокое и довольно широкое бюро, писать за которым можно было только стоя, как обычно пишут в конторах клерки; от двери же к нему была постелена широкая малиновая дорожка, прямая, как садовая аллея, и почти такая же длинная; Полу Оверту тут же представилось, как владелец дома расхаживает по ней из конца в конец в часы, когда он занят работой над новой книгой. Лакей привычным жестом подал ему домашнее одеяние, старую куртку, которую он достал из стенного шкафа, и удалился, унеся фрак, который Сент-Джордж перед этим снял. Полу Оверту понравилась эта куртка, он почувствовал, что она предназначена для беседы и обещает откровенные признания — она, должно быть, их выслушала уже немало, — а протертые локти выразительно говорили о причастности ее владельца к литературе.
— Мы люди практичные, мы люди практичные! — заметил Сент-Джордж, видя, как гость его разглядывает убранство комнаты. — Не правда ли, похоже на большую клетку, по которой ходишь от решетки и до решетки. Все это моя жена придумала: каждое утро она меня здесь запирает.
