— Нет, не поверил, когда вы подошли к нам.
— Так, выходит, я тогда притворялся? И притворялся плохо? — И, не дожидаясь ответа, Сент-Джордж продолжал: — Таким девушкам всегда надо верить, всегда, всегда. Есть женщины, которых мы принимаем с какими-то оговорками, со скидками, но ее вы должны принимать такой, какая она есть.
— Она очень мне нравится, — сказал Пол Оверт.
В тоне его было нечто такое, что на мгновение поразило его собеседника своей несообразностью; может быть, это была рассудительность, с которой он эти слова произнес.
Сент-Джордж разразился смехом и ответил:
— Лучшего вам и не придумать. Это бесподобная девушка! Говоря правду, должен вам признаться, что когда мы с вами увиделись сегодня днем, я действительно еще не читал вашу книгу.
— В таком случае, вы видите, как я был прав, что именно в этом не поверил мисс Фэнкорт.
— То есть как же это вы были правы? Да разве я могу с этим согласиться, если из-за этого я лишился вашего доверия?
— Так неужели же вам непременно хочется казаться всем таким, каким она вас подает? Вам же нечего бояться, — сказал Пол.
— Милый юноша, не употребляйте слова «казаться» применительно к таким, как я! Мне давно уже пора от всего отказаться, и от этого никуда не уйдешь. Для ее юного воображения (такого богатого, не правда ли?) найдется лучшее применение, чем тем или иным способом «подавать» такую усталую, изношенную, заезженную скотину, как я! — В словах Сент-Джорджа внезапно появилась грусть. Она вызвала в Поле протест, но, прежде чем он успел открыть рот, чтобы возразить, собеседник его перевел разговор на только что написанный им роман.
— Я не мог даже подумать, что вы пишете так хорошо, мало ли что приходится слышать. Но это безусловно хорошо.
— Я буду писать, безусловно, лучше, — сказал Оверт.
— Я это вижу, и меня это привлекает в вас. Другие последовательно становятся хуже — во всяком случае, большинство. Насколько же это легче становиться хуже! Видит бог, я все это испытал на себе. Знаете, меня не так уж волнует, что люди пытаются сделать и что им удается. Но вы должны быть лучше, чем они, вы должны держать голову высоко. Что там говорить, мне это не удалось. Это очень трудно — в этом-то и вся загвоздка; но я вижу, что вам это по силам. Будет таким позором, если вы не сможете.
— Мне очень интересно услышать все, что вы рассказываете о себе, только я не могу понять, на что вы намекаете, когда говорите, что сплоховали, — заметил Пол Оверт с лицемерием, которое ему, правда, можно было простить. Собеседник его сейчас так ему нравился, что в эту минуту он уже, кажется, готов был больше не думать о постигавших знаменитого писателя неудачах.
