Василий Степанович чувствовал, что скоро хрупкое равновесие в связке Глотов - Величко - Хорошилов будет нарушено. И ему не хотелось, чтобы в результате внутренних разборок пострадали ни в чем не повинные люди.
Копии должна привезти Зарема, но прошло уже два часа, а цыганки все не было. Глотов по привычке, хотя знал историю Зары, называл ее, как все, цыганкой. Может, перерыв в расписании электричек? Или пристал кто?
Бросив цветник, помыл руки и отправился на станцию. Ноги двигались еще неуверенно, и потому путь занял не обычные пятнадцать минут, а все тридцать.
На станции купил в киоске газету. Начал с последней страницы. Сообщалось об удивительной инициативе патриархии - строительстве в Антарктиде православного храма. Интересно, кому там грехи отпускать, кому проповедовать?..
Василий Степанович не ошибся: к Зареме пристали. Но не похотливые молодые люди, а цыганки. Зара наткнулась на своих прежних товарок. Дети, как всегда, занимались попрошайничеством, но цыганки постарше теперь не предлагали погадать. Они торговали турецкой косметикой и прочими безделушками. Цыганки плотно окружили дядечку в фетровой шляпе. Тот громко возмутился:
- Ты грамотная? Грамотная, если считать умеешь. Тогда прочти на стене. Не хочешь? Я сам прочту: "Торговля в вагонах без специального разрешения запрещена". У тебя лицензия есть? Во... Еще к одной пристала...
Это он о Заре. Цыганка остановилась перед ней, узнала, несмотря на разительные перемены, и эти перемены удивили ее:
- Заремка, ты?
- Я... Как живешь? Как вы там?
- Ну ты даешь... Это все тот дядечка на вокзале?
Зара улыбнулась так, как умела только она.
Цыганка пощупала ткань на платье Зары и сморщилась:
- Хочешь кофточку купить? С люрексом. Париж.
- Ты только нашим ничего не говори.
- Не скажу, - заверила цыганка. - Только какая же ты наша? А Ромку зря отшила. Тосковал очень. Потом ушел. Совсем ушел. Да... Хочешь, погадаю по старой памяти?
- Не надо. Не хочу ничего знать.
- Ой, парень у тебя есть, но он еще не знает, что твой. Пока. - Цыганка помолчала и с горечью продолжила: - У каждого своя дорога. Может, и к лучшему, что ты ушла. Только я тебе вот что скажу...
- Не надо.
- С нами весело было, а эти... Они запросто могут сожрать. - Цыганка обвела вагон презрительным взглядом. - Ладно. Пойду. И никому не скажу. Живи как хочешь. Твоя судьба.
За разговором Зарема пропустила свою станцию. Потом образовался перерыв в пригородных электричках, и к Глотову она попала на два часа позже назначенного времени.
