Он не постеснялся даже воспользоваться нашей анаграммой, амбициозно поставив над заглавием лишь одно имя — Мурито.
Звезда его взошла и не заходила: один за другим выходили романы «Евангелие от лукавого», «Истории ХХ-х веков»… а мы все еще не могли осилить его роман о Моцарте.
Он был ужасен, этот интеллектуализм для бедных! Оказывается, это Сальери, скопив денег, переодевшись черным монахом и прикрывшись клобуком, сделал заказ Моцарту на Реквием, уже прекрасно рассчитав, что «Страсти» Баха разорвут ему душу — надо только выждать момент, когда тот будет находиться в апогее, чтобы сразить его, как птицу в полете.
Уильям подергал дверцу сейфа — тот был надежно заперт. Ключи оставались у Герды…
Страшно было подумать, что они могли оказаться в сговоре! Я представил себе ужас ограбленного Виоло (Майкла) и бросился на его розыски. Однако и родители не знали, где он: отправился с какой-то девушкой подыскивать помещение для отеля (это хоть оказалось правдой!) и пропал.
Я вернулся ни с чем, и тут из Польши, как из-под земли, объявилась Герда, не здороваясь бросилась к сейфу, лязгнула ключами — так и есть! — сейф был пуст, никаких протоколов. «Бастард! Предатель!» — и в ее гневе, показалось мне, прозвучало нечто большее, чем проклятие.
Хеппи энд, однако.
На этом фоне Уильям решил продать-таки тетушкин особнячок, и никто его не отговаривал. Тут-то я и встретил пропащего Майкла-Виоло: он спешил куда-то с тортиком в руке и поздоровался со мной как ни в чем не бывало. Не вдаваясь в подробности, объяснил, что тортик несет в свой отель уборщице на день рождения, что помещением он недоволен и намерен подыскивать другое, а уборщицей доволен и намерен ее сохранить.
И я отговорил Уильяма от продажи особнячка, и тот согласился сдать его Майклу.
О, если бы Уильям знал, что тот впервые появился у нас лишь для того, чтобы его снять, а не из любви к литературе!.. Я же был потрясен тем, что они с Гердой работают вместе над постановкой его новой оперы, но был счастлив уже тем, что она с ним, не с Мурито. Что ж, сам виноват, прошляпил. Причем тут шляпа!
Мурито в третий раз попал в шорт-лист Букера и теперь срочно дописывал следующий роман (интересно, чей же?), чтобы его получить. Но ему уже никогда не написать «Битву при Альфабете»! Эта битва выиграна мною, чем я хуже? И хотя по Уставу я уже не мог являться членом Клуба, но я привел мощный контрдовод, что мне особенно нравится в моей вещице именно то, чего я НЕ написал, а именно
