Красный, желтый, синий,
Зеленый, малиновый…
Услыхал эти слова Ковылек, тряхнул длинной гривой и опять стал маленьким. Вместе с лучом месяца вышел в щель сарая. Дудка помолчала и опять сначала:
Малиновый, зеленый, синий,
Желтый, красный.
Ковылек тряхнул гривой, опять стал Тимоше под стать и вернулся к нему. А цыгане его искали напрасно: пуст сарай и на мокрой траве — ни следа. Диву дался старый цыган-лошадник. На базаре в городе цирковому Дрессировщику рассказывает:
— Что твои кони! Ну барьеры берут, ну умеют танцевать. А я вот видел коня — сквозь стену проходит, на траве не оставляет следа!
Разыскал Дрессировщик в деревне Тимошу.
— Цыган говорит, конь твой сквозь стену проходит, травы не примнет копытом, так на ногу легок.
— Есть у меня такой конек, правду говорит цыган.
— Выступи с ним в моем цирке. А выручка — пополам.
Тимоша головой качает.
— Ну, значит, все это пустые слова.
Поднес Тимоша дудку к губам: конек Ковылек услыхал, прибежал.
Дрессировщик так и обмер: не болтали цыгане! Стал Тимошу уговаривать:
— Уезжай из деревни! Каждый вечер будешь с коньком на арене. Наряжу тебя в сапоги-ботфорты. На плечи накинешь плащ шелковый, в руки — хлыст с лакированной ручкой. Забудешь житье пастушье.
Конек Ковылек смотрит грустно:
— Останемся дома, Тимоша. Боюсь — будет беда.
— Не бойся, — утешает конька Тимоша. — Я тебя не сменяю и никому не продам. Мы всегда будем вместе.
В тот день не найти было в цирке свободного места. Сначала выступали лошади Дрессировщика, брали барьеры, танцевали вальсы. Вдруг конек Ковылек по арене вихрем промчался.
— Внимание! — вышел Дрессировщик. — Вы увидите чудеса ловкости и легкости! Конек Ковылек подкован ветром! Легче его на свете нету!
Под куполом цирка натянули канат. Вышел Тимоша — его не узнать: высокие сапоги-ботфорты, на плечи наброшен плащ шелковый. Хлыст звонко выстрелил: щелк! Вскочил на канат конек. Бежит легко по канату, как по ковыльному лугу когда-то, волнистая грива колышется. Зрители смотрят, не дышат: а вдруг сорвется?
— Это еще не все! — объявил Дрессировщик, когда Ковылек спрыгнул вниз. — Номер на бис! Бег по лучу прожектора! Погасите свет! Лампы погасли одна за другой. Только луч прожектора, тонкий, неверный, протянулся через арену. Для Ковылька, подкованного ветром, опора и это. Бежит по тонкому лучику, не споткнется, не оступится.
— Бис! — кричали зрители. — Браво, Конек, подкованный ветром!
Но Дрессировщик вдруг скомандовал:
— Долой и прожектор!
